Клады монет, найденные в Тульской губернии в досоветский период

Эльвира САФРОНОВА

Большинство людей о кладах знают только по художественным про­изведениям. Поэтому, как правило, люди думают, что за кладами необходи­мо отправляться к берегам Карибского моря или в непроходимые джунгли Центральной и Южной Америки, ну уж, на крайний случай, в Египет. Однако клады находили почти во всех уголках мира, не исключение и Тульская губер­ния, которая издавна была заселена достаточно плотно, что является одним из главных условий нахождения кладов. Вместе с тем мы могли бы сказать, что в большом количестве клады можно найти на полках архивохранилищ ГАУ ТО «Государственный архив» — в делах, содержащих информацию о них. Таким образом, следует определиться с понятием «клад». Наиболее распростра­ненное толкование — нечто ценное, сокрытое когда-то от посторонних глаз. Когда мы произносим слово «клад», то чаще всего представляем сундук с не­сметными драгоценностями, наполненный украшениями, посудой и монета­ми. Все находки условно можно разделить на вещевые и монетные. В данной статье будет рассказано о наиболее крупных и интересных монетных кладах, найденных на территории Тульской губернии в конце XIX — начале ХХ в.

Почему появился обычай хранить монеты в виде кладов? Это можно объяснить тем, что монеты легко спрятать, так как они небольшие по размеру, выполнены из прочного материала (металла) и поэтому могут долго находить­ся в земле, не портясь. Для сокрытия ценностей владелец использовал разные вместилища: глиняные или металлические сосуды (горшки, кувшины, чаши), ларцы, сундуки, свертки из кожи и бересты и прочие бытовые предметы. Са­мым распространенным вместилищем была кубышка – глиняный сосуд с вы­пуклыми, раздавшимися боками и узким горлышком. Как правило, кубышка выдерживала высокое давление, не пропускала влагу (заливалась воском или забивалась деревянной пробкой). Такая оболочка способствовала тому, что монеты могли храниться столетиями и с их физическим состоянием ничего не происходило. Такая глиняная кубышка была найдена летом 1906 г. в с. Косто­марово Крапивенского уезда крестьянином Н.А. Алехиным при очистке тока, в земле. Она была наполнена мелкими старинными серебряными монетами, в количестве 1700 штук[1].

По монетным кладам можно судить о многих сторонах жизни обще­ства: о государственном строе, уровне жизни населения, его менталитете, тор­говых отношениях, употреблявшемся металле. В кладах XVIII века чаще всего встречаются мелкие медные монеты достоинством до 5 копеек. Присутствие в кладе серебряных монет более редко, а золото практически не встречается ввиду его малого распространения у населения. В Тульской губернии преоб­ладали небольшие клады из монет мелкого достоинства. Эти находки, сде­ланные случайно, без подготовки и долгих поисков, кроме нескольких монет, включали остатки посуды, пуговиц и других мелких вещей. 17 июня 1887 г. в г. Епифани в овраге сл. Янбовищи мещанским мальчиком Н.Н. Зориным в присутствии его бабки А.П. Леонтьевой был найден клад, состоящий из сере­бряных копеек императора Петра I (1682—1725 гг.), восемнадцати пуговиц и небольшого «наболдашника», всего весом серебра 1 фунт 33 золотника и 60 долей (0,454 кг 144 г), и шести медных пятаков чекана XVIII столетия[2].

В августе 1912 г. крестьянская девочка девяти лет с-ца Горбачево Одо­евского уезда, А.Г. Лобанкова на общественном лугу у р. Мизгея обнаружила клад из 51 старинной серебряной монеты. Она отдала клад своему отцу — Г.Р. Лобанкову, который 50 монет продал односельчанину П. Синицину за 35 копеек, а одну оставил у себя. Синицин в том же месте поднял ещё 5 монет, металлическую пуговицу и зуб человека. Монеты нашли и другие крестьяне и также продали их Синицину. Полиции стало известно о найденном кладе, но Синицин представил местному уряднику лишь пуговицу и зуб человека, объяснив, что купленные монеты он потерял в лесу[3]. Но зачем в клад был по­ложен зуб человека? Скорее всего, этот клад был заговоренным — для защиты собственности люди могли прибегать к помощи злых и добрых сил.

Найденные на территории Тульской губернии монеты относились к различным хронологическим периодам, но преобладали монеты XVI— XVIII веков. В большинстве кладов монеты датировались незначительным промежутком времени, и неравномерным соотношением между ними по го­дам, т.к. больше всего было монет, выпущенных в последние перед сокрытием годы. Их датировкой занималась Археологическая комиссия – организацион­ный и научный центр русской дореволюционной археологии, который в 1889 г. получил исключительное право разрешать и контролировать раскопки на государственных городских и крестьянских землях. Оценки Комиссии были необходимы, поскольку клады представляли интерес не только своей матери­альной, но и нумизматической ценностью — возможностью получения исто­рических знаний.

Крупные клады встречались достаточно редко. Самая тяжеловесная находка, известная по архивным документам, обнаружилась 6 июля 1914 г. В д. Пучки Епифанского уезда во дворе крестьянина М.С. Черепахина был найден клад, состоящий из 3060 медных старинных монет чеканки 1757—1796 годов общим весом 10 пудов (164 кг). Из них 3005 монет были пятикопеечного и 55 — двухкопеечного достоинства. Клад хранился на глу­бине не более 3 вершков (ок. 13 см) в деревянной колоде, которая со време­нем сгнила. Его обнаружили дети после того, как свиньи взрыли поверхность земли[4]. Несмотря на впечатляющие количественные показатели, находка не представляла нумизматической ценности.

По социальному составу среди прятавших клад чаще всего были дьяки, подьячие, церковные служители, стрельцы, купцы, торговцы. Спрятать моне­ты мог местный житель или проезжий торговец.

В большинстве случаев прятать клады вынуждали обстоятельства. Для местных жителей основными причинами закладки кладов было сокрытие цен­ностей при различных угрозах (война, мятеж, болезнь и т. д.). Выбор потай­ных мест не отличался большим разнообразием. Проще всего было спрятать в границах дома — в стенах, под полом, внутри печи, в карнизе окна, в подвале. Такой клад было проще пополнять без риска, что заметит кто-то посторон­ний. Затем использовались подсобные постройки, но чаще клад зарывали в землю, недалеко от углов сарая, конюшни и т.п. Так, во время игры в своем старом погребе крестьянский мальчик с. Новое Павшино Алексинского уезда С.Е. Ниточкин 12 августа 1903 г. нашел глиняную кубышку, содержащую 131 старинную мелкую серебряную монету[5].

Следующим местом служил огород и сад. Закладывая клад, на усадьбе выбирали ориентир, которым могло служить приметное дерево или куст. При этом вероятность, что кто-то из соседей мог подсмотреть и вырыть спрятан­ное, была выше. 6 мая 1903 г. крестьянином д. Михалковой Татьевской во­лости Тульского уезда И.В. Финогеновым на своем огороде был найден клад, состоящий из серебряных монет времен царствования императриц Анны Иоанновны (1730—1740), Елизаветы Петровны (1741—1761) и Екатерины II (1762—1796). Всего в нем лежало 20 монет рублевого достоинства, 1 — пяти­десятикопеечная, 6 — двадцатикопеечных, 6 — пятнадцатикопеечных и 6 — десятикопеечных[6].

Если хотели утаить клад от домочадцев, выбирали место подальше от дома и усадьбы — в лесу, поле, овраге. Но при этом существовала опасность ошибки при определении точного места при возвращении за кладом, так как

с течением времени лес значительно менял свой облик. Таким образом, можно сказать, что место для закладки клада выбиралось в зависимости от ситуации и причин сокрытия ценностей. Определенно можно сказать, что клады нахо­дили и будут находить всегда там, где жили и трудились люди.

Глубина сокрытия клада редко превышала величину 1 м, так как для это­го необходимо произвести большую работу. А это может быть небезопасно с точки зрения сохранения тайны местоположения, да и занимает много време­ни. Большинство кладов зарывалось на глубину от 25 до 75 см.

Если хозяева не смогли забрать клад своевременно, то он доставался случайным людям. В Тульской губернии клады находили в основном кре­стьяне разного пола и возраста, поскольку они работали на земле. Так, 4 ноя­бря 1903 г. крестьянин д. Тимофеевка Одоевского уезда Н.Е. Комаров нашел 130 мелких серебряных старинных монет в колее дороги возле с. Новое Павшино Алексинского уезда[7]. 9 мая 1900 г. крестьянскими мальчиками д. Коротеевой, Ф. М. и Ф. В. Кондаковыми, пасшими скот в поле, был найден клад в размытой лощине недалеко от д. Русино Чернского уезда. Он состо­ял из 11 фунтов старинных серебряных монет времен царей Ивана Василье­вича (1533–1584), Федора Ивановича (1584—1598) и Бориса Федоровича (1598—1605)[8]. 21 июля 1905 г. крестьянка с. Хотманово Алексинского уезда А. Семина нашла на поле во время вязания реси разбитый кувшинчик с сере­бряными копейками XVI—XVII веков в количестве 441 штуки[9].

Таким образом, обстоятельства нахождения кладов были весьма прозаич­ны: при земляных или строительных работах, перемещении слоев земли после проливного дождя, во время детских игр. И не всегда это были люди, есть при­меры, когда клады находили животные, рывшие землю, в частности, свиньи.

Были счастливчики, которым клады открывались не единожды. 30 апреля 1915 г. крестьянин с. Яндовка Ефремовского уезда Василий Ивано­вич Романов во время распашки огорода нашел в земле несколько старинных медных монет XVIII века. При дальнейшей распашке обнаружил деревянную «огнившую кадку», в которой находилось 1529 монет весом в 3 пуда 36 фун­тов (65,469 кг)[10]. 4 мая он обнаружил другую «сгнившую кадку» со старин­ными монетами — 1834 штук весом в 5 пудов 27 фунтов (94,147 кг). Общий вес находок составил 9 пудов 23 фунта (почти 157,853 кг). Но Археологиче­ская комиссия опять забраковала монеты с точки зрения нумизматического интереса (для того периода времени).

Экспертная оценка Археологической комиссии являлась завершающим этапом в цепочке действий после обнаружения клада. Все найденное в земле принадлежало государству. Процедура движения клада после его открытия была юридически определена. Нашедший клад должен был сообщить о наход­ке в уездное полицейское управление или непосредственно исправнику. Далее информация о кладах и находках передавалась губернатору, который сообщал о находках в Археологическую комиссию и представлял ей на рассмотрение образцы монет. Проведя оценку, Археологическая комиссия принимала ре­шение о ценности находки. Если клад представлял нумизматический интерес общероссийского масштаба, то комиссия выкупала его и забирала в Санкт- Петербург или отдавала в местный музей. Клад, не представлявший нумизма­тического интереса, комиссия отдавала обратно нашедшему или предлагала передать для переплавки на Монетный двор. Платить небольшие вознаграж­дения за найденные ценности стали лишь в XIX веке. Раньше тому, кто нашел клад, чаше всего вообще ничего не доставалось, да к тому же он подвергал­ся допросу «не утаил ли он чего». Поэтому находки государству сдавали не всегда. Людей, нашедших клад, можно разделить на две группы: законопос­лушных и незаконопослушных. Но все-таки больше было законопослушных людей, поскольку скрывать находку было очень рискованно. Исправники от­слеживали все находки, что не составляло особого труда, поскольку среди крестьян сложно было скрыть какое-либо изменение материального положения в лучшую сторону. Да к тому же если кто-то находил древние монеты, то вряд ли мог купить на них что-либо, а если и продавал, то лишь по цене лома.

На каждом этапе движения находки создавались отчетные документы (рапорты, докладные записки, объяснительные записки, квитанции). Эти до­кументы чаще всего встречаются в архиве в фондах канцелярии губернатора и фондах полицейских управлений. В документах нашло отражение не только описание кладов, но и поведение людей после нахождения клада, что, конеч­но, также представляет интерес.

В архивных документах выявлен пример неудачной попытки скрыть находку клада с целью продажи. 27 июля 1882 г. клад старинных монет был обнаружен крестьянкой д. Старая Вязовна Чернского уезда Е.Я. Кузнецо­вой. В объяснительной записке она сообщила: «30 июня после проливного дождя, прогоняя утром домашний скот по паровому загону односельского крестьянина Дмитрия Петрова Табашникова на подножный корм, саженях в 20-ти от деревни в небольшой промоине, заметила и набрала 570 старин­ных серебряных монет, неправильной формы»[11]. Остальное подобрали дру­гие крестьяне деревни Вязовны: К. Табашников — 150 монет, И. Табашни­ков — 70 монет, И. Кузнецов — 30, В. Кузнецова — 80, М. Кузнецова — 200 и Д. Табашников — 20. Найденные монеты крестьяне сбыли разным лицам, кото­рые и донесли исправнику, результатом чего стало полицейское разбирательство.

В другом случае клад нашел крестьянин с. Глухие Поляны Тульского уезда Н.М. Коробенков. Во время постройки дома на своей усадьбе в мае 1903 г. на глубине полуаршина он увидел медные монеты второй половины XVIII века разного достоинства весом 1 пуд 17 фунтов (24,091 кг). Коробен­ков продал их за 15 рублей 67 копеек тульскому мещанину Д.В. Плотникову, у которого они были отобраны исправником[12]. Таким образом, при попытке сокрытия клада нашедший не получал никакого вознаграждения.

Но были образцы и удивительной законопослушности крестьян. Лю­бопытна история, случившаяся в ноябре 1913 г. А.Т. Меньшев, 85-летний крестьянин с-ца Павловка Одоевского уезда явился в уголовное полицейское управление и представил 963 старинные серебряные монеты. Он заявил, что нашел деньги 4 года назад в сундуке с разным женским имуществом сво­ей покойной матери крестьянки Марфы Андреевой, умершей 10 лет назад. Откуда и где его мать взяла деньги, он не знал, но полагал, что они остались ей от покойного отца Т.В. Меньшева, умершего 20 лет назад[13]. Данную на­ходку и кладом не назовешь, скорее наследством. Можно предположить, что А.Т. Меньшев сдал находку полиции, побоявшись наказания за сокрытие мо­нет, т.к. резкое обогащение в любом случае вызвало бы подозрение со стороны правоохранительных органов. Губернатор В.А. Лопухин сопроводил клад в Археологическую комиссию. Оказалось, что он состоит из удельных и велико­княжеских монет XV—XVI вв. За клад был предложен выкуп в 150 рублей[14], на что А.Т. Меньшев согласился.

Сохранились свидетельства, когда Археологическая комиссия, выкупая клад, направляла его в местный музей. Это произошло, например, с кладом, обнаруженном крестьянином д. Воробьевки Крапивенского уезда Е.Я. Кали­ниным 27 июня 1901 г. Он нашел клад в поле, на расстоянии около 200 саже­ней (426, 72 м) от Никольской церкви с. Кочаки (приход с-ца Ясная Поляна). Е. Калинин выпахал небольшую железную коробочку, которая, как значится в документе, «вся соржавела», развалилась, и из неё высыпались старинные се­ребряные монеты, «счетом 150 штук», которые Калинин представил началь­ству[15]. Они оказались копейками царей Михаила Федоровича (1613—1645) и Алексея Михайловича (1645—1676), весом 13 золотника 36 долей (57 гр.). 9 октября 1901 г. от Археологической комиссии Е. Калинин получил денежное вознаграждение в размере 2 руб. 50 копеек, а сам «уступленный» им клад Комиссия предложила передать в местный музей[16]. В соответствии с рекомен­дацией губернатор направил письма директорам двух музеев: Н.И. Троицко­му, основателю первого тульского губернского музея — Палаты древностей и А.В. Куну, начальнику Тульского оружейного завода[17]. К сожалению, инфор­мацию о том, какому музею отошел клад, выявить не удалось. Скорее всего, клад приняла на хранение Палата древностей.

Вознаграждение за клад медных монет XVIII века, найденный в Казачей Подгорной слободе Московской волости крестьянкой М. Крыловой, Архео­логическая комиссия назначила 27 руб. 85 копеек[18]. А монеты были переданы в местный музей.

Другой путь кладов — направление на переплавку. 19 мая 1908 г. крестьянин д. Большие Плоты Буреломской волости Ефремовского уезда А.П. Новиков принялся пахать огород, который возделывался уже лет 12. На глубине 1 четверти (17,78 см) он неожиданно обнаружил кувшин со старин­ными монетами XVIII века разных годов 5-копеечного достоинства в количе­стве 497 штук[19] и весом около 1 ½ пуда. Археологическая комиссия предложи­ла А.П. Новикову передать монеты для «сплава» на Монетный двор по цене 8 руб. 57 коп. за пуд. Денежные средства, которые предлагала Археологиче­ская комиссия, были невелики, поэтому не все соглашались продавать клады за предложенную сумму. Так, А.П. Новиков отказался от вознаграждения и пожелал оставить клад себе.

Иногда комиссия увеличивала вознаграждение за счет собственных средств. В октябре 1884 г. крестьянин д. Конюшино Кашкинской волости Алексинского уезда С.Т. Леонов рыл столбы на земле, принадлежащей кре­стьянину той же деревни И.И. Мураткину[20]. Так был обнаружен следующий клад старинных серебряных русских копеек общим весом 3 фунта 66½ золот­ника (1,7 кг). Археологическая комиссия вынесла свой основной вердикт: монеты не имеют «особенного нумизматического интереса» и предложила С.Т. Леонову передать монеты для сплава (переплавки) на Монетный двор. Условия вознаграждения были следующими, комиссии добавит ⅓ сверх той суммы, которая будет доставлена Монетным двором[21]. С.Т. Леонов согла­сился на вознаграждение[22], которое в итоге составило 115 рублей[23]. Однако С.Т. Леонов не получил эти деньги, потому что между ним и владельцем зем­ли И.И. Мураткиным возник спор о принадлежности денег. Мировым судьей спор решился в пользу владельца земли в соответствии с положением Свода гражданских законов 1832 г. (ПСЗ, № 20958).

Клады медных монет Тульской губернии зачастую доставались на пере­плавку в качестве лома не Монетному двору, а самоварных дел мастерам, которые использовали их на месте. Свой клад из 534 медных 5-копеечных монет чекана XVIII столетия крестьянин с. Торхово Д. Чипилов продал «содержателю само­варной мастерской» в городе Туле И.А. Шелепину[24] за 18 рублей 40 копеек[25].

Из архивных документов следует, что большинство кладов с точки зре­ния Археологической комиссии на момент их находки в конце XIX — начале XX вв. не представляло интереса. Сегодня критерии ценности сильно изме­нились.

Современные кладоискатели, читая данную статью, скорее всего, вздохнут. Да, «золотые времена» находок кладов прошли. В XIX — начале ХХ вв. они были достаточно многочисленными, т.к. ранее, в отсутствие бан­ков и сберкасс, клад был, пожалуй, единственным надежным способом не только сохранения денег, но и их накопления. Однако на протяжении по­следнего века количество кладов массово не пополнялось, а только убывало. В наше время поиск кладов осуществляется при помощи технических средств (электронных металлоискателей или металлодетекторов), превратившись в увлечение, приносящее иногда, помимо азарта и удовольствия, еще и доход. Однако теперь радуют находки даже отдельных монет.

1. ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 90. Оп. 1. Т. 45. Д. 39117. Л. 62.

2. Там же. Т. 43. Д. 36369. Л. 3.

3. Там же. Т. 45. Д. 39346. Л. 227—233.

4. Там же. Т. 46. Д. 39639. Л. 315.

5. Там же. Т. 45. Д. 38729. Л. 59.

6. Там же. Д. 38725.

7. Там же. Д. 38729. Л. 58.

8. Там же. Д. 38907. Л. 54.

9. Там же. Д. 38849. Л. 88.

10. Там же. Т. 46. Д. 39820. Л. 213—223.

11. Там же. Т. 41. Д. 34901. Л. 176—176 об.

12. Там же. Т. 45. Д. 38725. Л. 90, 90 об.

13. Там же. Д. 39493. Л. 146-146 об, 147.

14. Там же. Л. 148.

15. Там же. Т. 44. Д. 38621. Л. 72.

16. Там же. Л. 74.

17. Там же. Л. 75-76.

18. Там же. Д. 38384 Л. 130.

19. Там же. Т. 45. Д. 38950. Л. 277.

20. Там же. Т. 42. Д. 35485. Л. 1.

21. Там же. Л. 3—3 об.

22. Там же. Л. 4.

23. Там же. Л. 6.

24. Самоварная фабрика братьев Шелепиных основана в 1880 г.

25. ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 90. Оп. 1. Т. 44. Д. 38215.

Библиографическая ссылка:

Сафронова Э. Клады монет, найденные в Тульской губернии в досоветский период / Э. Сафронова  // Тульский краеведческий альманах. - 2012. - Вып. 9. - С. 74-79