К вопросу о датировке памятников тульского некрополя

Ирина КОВШАРЬ

Тульские исторические кладбища – Всехсвятское, Зареченское (Спасское) и Чулковское (Солунское, Пролетарское) богаты сохранившимися памятниками малой архитектурной формы – надгробиями конца XVIII – начала XIX вв., обладающими высокими художественными достоинствами. Особенно это характерно для самого крупного – Всехсвятского кладбища. Причём красота и сложность декора надгробий, по-видимому, не зависит от сословной принадлежности погребенного. Характер украшений явно меняется во времени, отражая изменения в эстетическом чувстве общества. В XVIII веке надгробия, особенно белокаменные, выполняются в стиле барокко и классицизма, в начале XIX – в духе ампира, затем возникают явные эклектические решения. К концу XIX в. белокаменные надгробия изготавливаются поточным способом и теряют свой удивительный высокохудожественный характер.
В сложившейся практике обследования памятников тульского некрополя принято датировать надгробия годом смерти погребенного, который, как правило, приводится в надгробном тексте. В тех случаях, когда тексты на надгробии отсутствуют или плохо читаются, датировка производится по аналогам (которых на тульских исторических кладбищах мало, так индивидуальны и уникальны надгробия местной школы). Учитываются также стилистические признаки, общая форма, элементы декора, характер начертания шрифтов. Конечно, в таких случаях датировка надгробия приблизительна – от десятилетия до полувека.

Памятники тульского некрополя конца XVIII – 1-й половины XIX вв. в большинстве случаев выполнены тульскими мастерами из местного материала (известняка). Их отличительными чертами являются строгий канон размещения текстов по фасадам; характер рельефных изображений и манера их выполнения; наличие признаков «большого» стиля; применение архитектурных элементов; подчёркнутое внимание к красоте шрифтов и пр.
В большинстве случаев в надгробиях этого периода признаки «большого» стиля уживаются с характерными тульскими элементами декора. Например, в надгробиях 1800 – 1810-х гг. ампирные плакальщицы, античные символы смерти (перевёрнутые факелы, крылатые песочные часы и т.п.) соседствуют с изображениями цветочных букетов, выполненных в тончайшем рельефе, или с декоративными изображениями, повторяющими элементы украшения художественного металла. Однако в редких случаях встречаются надгробия, подражающие столичным памятникам.
Несколько таких памятников были обнаружены в глубине территории Всехсвятского кладбища в середине 1980-х гг. Вероятно, они относились к участку конца XVIII – начала XIX веков, поскольку в непосредственной близи их расположен прекрасно сохранившийся саркофаг купца И.Е. Белобородова, скончавшегося в 1798 году. Также рядом располагалось ещё одно надгробие, подобно первому опрокинутое и почти полностью ушедшее в землю. Естественно было предположить, что все они принадлежат участку семейного погребения богатых тульских купцов Белобородовых. К слову сказать, в 30-ти метрах к югу находится ещё один участок Белобородовых середины XIX – начала XX веко, где расположена и могила известного изобретателя тульской хроматической гармонии Н.И. Белобородова (1828 – 1912).
Расчистка надгробий было произведена летом 1996 г. Силами студентов исторического факультета ТГПУ им. Л.Н. Толстого. При проведении археологических работ были выявлены ещё два саркофага, ранее скрытые в земле. Они были подняты, отмыты и установлены вблизи места обнаружения. Причём на всех трёх вновь обследованных памятниках не было текстов, так что их датировка представляла проблему. Кроме того, форма и весь характер декора каждого из них являлись столь необычными для тульских исторических кладбищ, что выхвали особый интерес. Было проведено детальное обследование всех четырёх саркофагов, они были внесены в основной фонд музея «Тульский некрополь».
Итак, на данном участке в итоге было выявлено четыре саркофага: один а прекрасной сохранности, два руинированных и один целый, с многочисленными мелкими повреждениями. Ни один из них не стоит на своём месте.
Определяющим участок памятником явился крупный (длина 183 см, высота 49 см) саркофаг барочной формы с рельефными ветвями, листьями и сложного рисунка рамками, выполненный из белого камня (известняка) и очень хорошо сохранившийся (2, № 25). Тексты расположены на западном, южном и северным фасадах саркофага, выполнены глубоким чётким шрифтом с крупными литерами, характерными для XVIII века.
Этот памятник интересен ещё и тем, что на Всехсвятском кладбище у него есть полный аналог. Это саркофаг В.И. Мосоловой (в девичестве Лугигиной, скончалась в 1795 году), гораздо хуже сохранившийся, но полностью идентичный рассматриваемому, за исключением характера размещения текстов.
Второй саркофаг был обнаружен при археологических работах (2, № 32). Он оказался руинированным, но поскольку все его части были обнаружены, памятник был склеен и размещён невдалеке от места обнаружения. Он представляет собой распространённый тип белокаменного саркофага в стиле классицизм. Его отличительной особенностью явились каннелюры (вертикальные желобки на стволе колонны или пилястры – распространённый приём оформления колонн в классической архитектуре), нигде в мемориальной пластике более не встречаемые. На плоскостях, расположенных между каннелюрованными площадками, текстов нет. Интересно оформление западного торца памятника. Оно представляет собой рельефную композицию: два ангела держат расходящиеся драпировки, которые образуют словно бы гербовое поле с размещённым на нём текстом: ПОМЯНИ МЯ ГОСПОДИ, ЕГДА ПРIИДЕШИ ВО ЦАРСТВIИ ТВОЕМЪ
Характер шрифта, декоративные детали саркофага, композиция с ангелами, довольно часто встречающаяся на тульских (и не только) надгробиях, - всё это позволяет датировать саркофаг рубежом XVIII и XIX веков.
Наиболее любопытным памятником явился саркофаг «корытообразной» формы с четырёхскатной крышкой, на четырёх каннелюрованных ножках (2, № 35). На этом надгробии нет никаких текстов, позволяющих датировать памятник. Западный и восточный торцы украшены прекрасно выполненным рельефным изображением драпировок с кистями. По характеру изображения рельеф можно отнести к стилю классицизм, но никаких других деталей этого утверждения нет. Подобного памятника более не встречается ни на исторических кладбищах Тулы, ни на старых кладбищах в области. Так он и оставался весьма приблизительно датированным и при всей своей художественной выразительности немым для исследователей.
Однако в вышедшем в 2006 году каталоге художественных надгробий XVIII века в собрании Государственного музея городской скульптуры (Санкт-Петербург) мы нашли публикацию одного саркофага, чрезвычайно напоминающего рассматриваемый нами памятник . Это надгробие тайного советника, государственного деятеля, дипломата и литератора П.В. Бакунина (1734 – 1786). Оно представляет собой мраморный саркофаг округлой формы с четырёхскатной крышкой, на четырёх ножках в виде львиных лап, на высоком прямоугольном постаменте. Надпись вырублена в профилированном картуше, обрамлённом лекифами (античными сосудами). Как явствует из текста, заказчиком надгробия был граф А.Р. Воронцов, друг и родственник Бакунина. Судя по архивным документам, надгробие было привезено из Италии.
При сравнительном анализе надгробия из Александро-Невской лавры с тульским надгробием бросается в глаза их значительное сходство. Тульский саркофаг отличает от петербургского лишь материал (белый камень), наличие декоративного рельефа на торцах, а также приподнятая выкружкой крышка. В остальном они поразительно схожи. Само собой напрашивается предположение, что тульский саркофаг является свободной копией надгробия П.В. Бакунина. Очевидно, красота мраморного саркофага, (который составители каталога возводят к «римскому» саркофагу великого Бернини) пленила тульского представителя рода Белобородовых, и он заказал местному мастеру изготовление реплики. Имеющий навыки работы не по мрамору, но по мягкому белому камню мастер несколько усложнил архитектурную форму надгробия (приподнятая выкружкой крышка), а также ввёл элементы декоративной резьбы (рельефные изображения драпировок). Вероятно, была полностью скопирована композиция надгробия вместе с постаментом (который в нашем случае не сохранился), Тогда становится понятным, почему саркофаг не несёт никаких текстов: они были размещены на постаменте, как и у саркофага Бакунина.
Выявление прототипа позволяет нам с большей точностью датировать наш саркофаг. Надгробие П.В. Бакунина точно датируется 1780-ми годами. Стало быть, тульский памятник чуть моложе: мы можем датировать его последним десятилетием XVIII века, что не противоречит его общему художественному решению.
Знакомство тульских мастеров по белому камню с петербургскими приёмами декора мемориальной пластики подтверждает последний, четвёртый памятник, обнаруженный на данном участке. К сожалению, он тоже руинирован, но в основном все его фрагменты сохранились (2, № 33). Он представляет собой простую форму параллелепипеда, очень скупо декорированную. На западном торце – «Распятие», выполненное в низком рельефе и очень просто, почти примитивно. На южном и северном фасадах по сторонам от рамок для текстов (но без текстов) в овальных нишах – рельефные изображения лекифов, античных стройных сосудов для благовонных масел. Аналогичных изображений в тульской некрополистике мы не знаем. Однако на памятниках санкт-петербургских кладбищ изображения сосудов встречаются очень часто как вырезанные в камне, так и литые – на решётках оград. Относятся они без исключений к эпохе классицизма, то есть ко 2-й половине XVIII века. Логично предположить, что в данном случае модное символическое изображение смерти также было скопировано со столичных образцов и относится к концу XVIII века.
Таким образом, мы выявили семейный участок погребений, предположительно купцов Белобородовых. Обнаруженные памятники относятся к концу XVIII века, причём один из них (И.Е. Белобородова) несёт точную дату и выполнен в стиле барокко, второй – явно тяготеет к классицизму; в третьем (копии надгробия П.В. Бакунина) наблюдаются реминисценции барокко. Четвёртый же не несёт на себе архитектурных признаков стиля, и лишь в декоре мы видим использование классицистических элементов (рельефное изображение античных сосудов). Причём в двух последних памятниках мы видим явные признаки знакомства местных мастеров-камнерезов со столичными (петербургскими) образцами и использование их как прототипов.

Библиографическая ссылка: 

Ковшарь И.Г. К вопросу о датировке памятников тульского некрополя/ Ирина Ковшарь//Тульский краеведческий альманах. - 2008.-С.127-130.