Сообщения
Школа № 25 – одно из старейших учебных заведений нашего города. Традиционно считалось, что история школы начинается в конце 1930-х – начале 1940-х годов, когда специально для школы было построено современное по тем временам здание на улице Замочной (сейчас там располагается здание школы № 42).
Еще раньше школа занимала приспособленные здания на улицах К. Маркса, Декабристов, Чапаева. Существовали отрывочные сведения о том, что когда-то 25-я школа находилась где-то в районе Площадки, но где конкретно - известно не было.
Установить достоверность данного предположения помогли материалы Государственного архива Тульской области.
В начале двадцатых.
В 1921 году на углу улиц Епифанской и Зайковой (сейчас это угол улиц Демидовской плотины и Осташова, где находится один из корпусов профессионального лицея №43) располагалась 20-я советская школа. Она занимала здание, в котором до Октябрьской революции было Чулковское начальное училище.
С 1922 года эта школа поменяла номер и стала официально называться «25 советская школа 1 ступени с четырехлетним сроком обучения» [1]. По современным меркам это была начальная школа, где обучалось 265 учащихся: 117 мальчиков и 148 девочек. По социальному составу в основном это были дети рабочих оружейного и патронного заводов, а также 9 детей торговцев, 5 детей из семей интеллигентов, 11 детей советских служащих и 3 детей служащих рабочкомов. Интересно, что в 1923 году меняется подход к комплектованию школы. В документе приемной комиссии сказано следующее: «В первую очередь были приняты дети безработных и находящиеся на иждивении социального обеспечения (10 человек). Остальные дети преимущественно рабочих оружейного завода. Только один мальчик сын торговца мясом и другой - сын легкого извозчика» [2].
С 1 сентября 1923 года в школе вводится платное обучение «...путем самообложения или добровольного пожертвования» [3]. В зависимости от социального положения и заработка родители учащихся вносили плату от 25 до 200 рублей. Тех детей, чьи родители задерживали плату за обучение, временно отстраняли от обучения в школе.
Полученные за обучение деньги шли на хозяйственные нужды, приобретение тетрадей и учебников. Комитет содействия школе, состоящий из родителей, и школьный совет, куда входили учителя и директор, совместно решали, как и на какие нужды использовать деньги. Смета расходов средств контролировалась органами образования.
Прозрачность использования средств была очень большая.
Огромной заботой педагогического коллектива, наряду с образованием и воспитанием детей, была забота о создании нормальных условий для детей. В 20-е годы 25-я школа представляла собой двухэтажное деревянное здание, в котором имелось пять классных комнат, соединенных не-освещенными коридорами. На средства, полученные от Губоно, в 1924 году удалось побелить стены школы снаружи и изнутри, отремонтировать туалеты, приобрести рукомойники и бачки для питьевой воды. Хотя в школе не было помещения для делопроизводителя и даже учительской, но зато имелась библиотека. В 1924 году для нее было приобретено 270 учебников на сумму 187 рублей: задачник Ланкова, «Уроки письма» Флерова, учебник «Новый путь», «У станка», «Из класса в природу». Однако, несмотря на это, учащиеся школы были обеспечены учебниками всего на 40%. На уроках и внешкольных мероприятиях часто звучали отрывки из произведений Толстого, Тургенева, Некрасова [4].
Книги этих писателей остались советской школе в наследство от народного училища, с до-революционного периода. Всего в начале двадцатых годов в школьной библиотеке насчитывалось около 200 книг, что по нормам того времени было хорошим показателем. Интересно, что в • школьных документах ни разу не встречается имя великого русского поэта А.С. Пушкина и его произведения, хотя часто упоминаются произведения Апухтина, Надсона, Щепкиной-Куперник.
В 1925 году с фондом старой библиотеки работала специальная комиссия. Все книги были тщательно просмотрены, из 200 книг оставлено 130, остальные подлежали ликвидации. Пополнение фонда библиотеки разрешалось только за счет денежных пожертвований, на которые при¬обретались учебники и разрешенная к чтению литература.
«Чистка» библиотеки от «нежелательных книг» - факт весьма красноречивый. После победы большевиков в Гражданской войне в начале двадцатых годов возникает еще более важная война - война за умы людей. Начинается яростная кампания по внедрению коммунистической идеологии в массы, и советская школа становится передним краем этой борьбы. Меняются цели и задачи школы. В документах 25-й школы вместо прежних либеральных целей появляется жесткое идеологическое требование. Если в 1924 году считалось, что «школа должна стремиться к тому, чтобы формировать в детях материалистическое понимание, воспитывать в подрастающем поколении умение коллективно работать, найти свое место в коллективном труде», то уже в 1926 году - «...воспитывать из ребенка борца за коммунистический строй, без этой мысли не проводить ни одного часа занятий» [5].
В 1920-х годах органы народного образования возлагали большие надежды на шефскую помощь школе, видя в этом возможность поддержать существование школы в условиях бедной и разоренной Гражданской войной страны; с другой стороны, это была попытка внедрения принципов коммунистического самоуправления. Однако чаще всего попытки наладить шефскую помощь не находили отклика среди рабочих. В протоколе школьного совета от 16 марта 1923 года заведующая школой сообщает, что представители шефов (1-й механической мастерской патронного завода) тт. Зуев и Цынев заявили, что рабочие мастерской отказываются оказывать помощь школе. Отчислив 1% февральского заработка в пользу школе в сумме 650 рублей, они больше давать не будут [6].
В том же 1923 году в школе создается ученическое самоуправление в виде классного старосты и исполнительного бюро. Интересно, что пионерская организация еще не получила своего места в системе ученического самоуправления и идеологического воспитания. Форпост пионеров, созданный в 25-й школе, пока что относится к разряду кружков, наряду с хоровым и драматическим. Роль пионерской организации в жизни школы пока еще не является ведущей. Показательна запись в протоколе школьного совета от 3 марта 1924 года о том, что революционные праздники будут проводиться при ближайшем участии пионеров [7].
Известно, что общество не может жить без традиций. Вполне понятно, что в новом советском обществе такие традиции надо было создавать. В двадцатые годы появляется замечательная советская традиция - встречать крупные общественные события трудовыми подарками. Участвует в этом и школа. В 1925 году к открытию губернского очередного съезда Советов учащиеся 25-й школы подготовили выставку своих работ. К сожалению, сведений о том, как выглядели эти работы, не сохранилось. Но известно, что поделок учеников было много. Они занимали почти целый класс. Выставка просуществовала почти весь учебный год. Ее демонстрировали различным делегациям, приезжавшим в Чулковский район.
В архивных документах сохранились сведения о том, что в 1923 году в связи с пятилетием единой трудовой школы 25-й присвоили имя Карла Маркса [8].
Двадцатые годы. Учителя
«Нельзя ограничить себя рамками узкой учительской деятельности, - писал Ленин. - Учительство должно сдаться со всей борющейся массой трудящихся. Задача новой педагогики - связать учительскую деятельность с задачей социалистической организации общества» [9].
Однако значительная часть учительства понимала свою миссию в обществе как воспитательную и образовательную, направленную на сохранение нравственных норм и традиций.
В январе 1918 года в резолюций собрания учителей Тулы говорилось, что Ленин, большевики нарушили все основы гражданских свобод, оскорбили народные святыни, надругались над культурными ценностями, что большевики «посягнули на нерв современной экономической жизни - банки и народные богатства» [10].
Чтобы очистить учительство. От явно враждебных элементов, все учителя губернии в 1918 году были пропущены через особые советы с участием представителей населения и учащихся старших классов. Учителям пришлось пройти унизительную процедуру публичного разбирательства. Чаще всего профессиональные качества преподавателей не рассматривались. Большое внимание уделялось социальному происхождению и отношению к советской власти. Приветствовались публичное покаяние в своем непролетарском происхождении и поддержка большевиков. В результате работы этих советов некоторым учителям был дан отвод, как нежелательным для работы в новой школе.
В следующем году проводились выборы учителей и школьной администрации. По положению того времени должность учителя считалась выборной. На должность заведующих школами выбирались, прежде всего, члены ВКП(6) и члены профсоюза. Так, на должность заведующей 25-й школы 1-й ступени назначили Малинину - председателя месткома Чулковского района. Кроме того, Малинина работала учителем в 1-й группе школы [11].
Подобное совместительство - вполне обычное явление для 1920-х годов, периода становления советской власти. Учителя тогда были очень перегружены работой. Днем они занимались в школе в две смены, а вечером вели работу среди населения - в клубах, избах-читальнях, в пунктах по ликвидации неграмотности. Вся эта работа проводилась в условиях плохого материального обеспечения, холода и голода. Оплата труда учителей в это время была очень низкой. С октября 1922 по июль 1923 года учителя начальной школы получали в месяц от 9 до 10 рублей и продовольственный паек, который входил в заработную плату и состоял из 39 фунтов муки,7 фунтов рыбы, 4 фунтов соли, несколько фунтов кофе, и 1,5 фунта растительного масла (в системе русских мер 1 фунт = 1/40 пуда - 0,41 кг). Но и этот паек учителя полностью не могли получить из-за недостатка продуктов.
Не все учителя сумели выдержать такое положение. Некоторые из них бросали работу в школе и переходили на другие, лучше оплачиваемые должности.
После окончания Гражданской войны советская власть стала уделять учительству больше внимания. В этом проявился определенный прагматизм большевиков: для строительства мирной жизни были нужны образованные люди. Если в 1922/23 учебном году доля народного образования в местном бюджете составляла 24,4%, то в 1927/28 году - уже 40,8%. Заработная плата учителей возросла до 49 рублей в месяц.
В 1924 году в 25-й школе работали девять педагогов, по одному на каждую группу. Трое из них были начинающими, остальные имели педагогический стаж от 3 до 47 лет. Педагог Вавилова являлась членом ВКП(б), остальные - беспартийными. Все учителя состояли в МОПРе (Международной организации помощи борцам революции), ОДВФ (Обществе друзей воздушного флота) и в кооперации [12].
В 1924 году в школе №25 произошло событие, затронувшее судьбы всех учителей школы и заведующей Малининой. Был создан комитет содействия школе, который выполнял функции связи школы с родителями учащихся. Несколько членов этого комитета (его тогда называли комсодом) в 1924 году обратились в Губоно с жалобой на заведующую Малинину, обвинив ее в некомпетентности и грубом обращении с педагогами. В школе прошла инспекторская проверка Губоно. Вот выдержка из протокола собрания (с сохранением орфографии):
«Вопрос: Почему нет спайки в педколлективе школы? Малинина: Созданию спайки мешает то, что часть учителей занимается в нижнем этаже, а так же, что половина педагогов -новички. Вопрос: Почему применяются в школе старые способы наказания: стояние столбом, оставление после уроков и т.д.? Ответ: Старых наказаний она у себя не видит. Стоят столбом ребята просто для того, чтобы посмотрели них. Оставление же после уроков производится потому, что сперва выпускаются из школы девочки, а потом мальчики, чтобы не было толкотни у вешалок» [13].
Решение Губоно «по делу Малининой» было следующим: «Пересмотреть срочно весь педаго-гический состав школы совместно с представителями союза Рабпроса. Малинину снять» [14].
В документах Государственного архива Тульской области сохранились сведения об окончании этой истории. Председатель Губпроса (Всероссийского союза работников просвещения) А. Кудряшева сообщает в Губоно, что «... Малинина с 1 декабря уходит со службы, ввиду потери трудоспособности» [15].
Вскоре в 25-ю школу назначается новый заведующий Михаил Тимофеевич Скороглядов. Почти полностью был обновлен педагогический коллектив.
В жизни школы начинается новый этап. Предстояла огромная работа по созданию сплочённого коллектива, разработке новых программ, ремонту школы.
В первые годы советской власти не приходилось говорить о какой-либо планомерно построенной сети учреждений образования. Тогда считалось так: «Школа должна быть везде, чтобы каждый ребенок мог учиться». Поэтому при каждой малейшей возможности открывались все новые школы. К июню 1919 года в Тульской губернии открылось вновь 530 начальных школ - столько же, сколько на протяжении двадцати лет до Октябрьской революции.
На VI губернском съезде Советов в 1920 году сообщалось, что в губернии работало 2411 школ первой ступени. К началу 1921 года число начальных школ возросло до 2618, а число учащихся превысило 200 тысяч человек.
Однако вскоре стало ясно, что разрушенная Гражданской войной страна не в состоянии обеспечивать столь огромное количество учебных заведений. Уже в 1921 году в отчете о деятельности Тульского губисполкома говорилось, что в губернии работало только 548 школ. Остальные были сняты с содержания.
25-й начальной школе удалось избежать ликвидации. Этому способствовали следующие причины: во-первых, школа находилась в одном из самых густонаселенных районов города; во-вторых, в ней учились дети работников оружейного и патронного заводов, наиболее крупных в городе. Сокращение количества школ позволило улучшить материальную базу оставшихся учебных заведений. Увеличилось их финансирование, появилось больше средств на ремонт и учебные пособия. Школы не только получали средства от Губоно, но и сами осваивали такой источник средств, как самообложение (по сути, это была плата за обучение детей в школе). В годы НЭПа эта политика приобрела ярко выраженный классовый характер.
В решении школьного совета за 1926 год говорилось о необходимости продолжать само-обложение, стремиться к стопроцентному охвату родителей (платили лишь 30-40%). Указывалась конкретная сумма платежей: «1) взимать от 15 до 30 коп. с родителей учащихся и пенсионеров, заработок коих не превышает 50 руб. в месяц; 2) от 30 до 60 коп. с тех, у которых заработок от 50 до 150 рублей; 3) от 80 коп. и выше - с кустарей; 4) 1 рубль и выше - с торговцев» [16].
В начале своей деятельности новый директор 25-й школы Скороглядов много сил потратил на то чтобы достать краску и кисти, найти рабочих для ремонта. Значительную часть работ производили учителя. Ремонт проводился постепенно. В конце 1926 года на заседании школьного совета сообщалось: «школьное здание, бывшее 2 года тому назад грязным, оббитым, с плохой мебелью, пришло за 2 минувших летних ремонта, на общую сумму 2000 руб., в приличный вид. Она (школа - В.Ш.) вновь окрашена вся изнутри, панели даже масляной краской, что до сих пор не было со времен его существования. Окрашено 12 дверей под дуб, 6 - просто. Исправлена крыша и окрашена». Школьный совет констатировал значительное улучшение условий в школе: «Раньше в школе не было водопровода, канцелярии, учительской - теперь есть» [17].
Михаил Тимофеевич Скороглядов разработал схему школьного самоуправления, которое теперь было изменено. Так, в школьный совет, куда входили представители педагогического коллектива и родители, ввели несколько членов форпоста пионеров. Был создан санитарный совет, товарищеский суд. В школьном самоуправлении появился клубный совет, руководивший деятельностью кружков. В школе было три кружка рукоделия, кружок рисования, юннатов, драматический, математический, существовали кружки Ленина и Друзей Запада, своеобразное детское отделение МОПРа [18].
Во второй половине двадцатых годов увеличивается количество отчетов, направленных в Губоно, что было связано с подготовкой комплексов, создаваемых на основе программы, разработанной Государственным ученым советом Народного комиссариата просвещения, В школе того времени не было привычных для сегодняшних школьников предметов: русского языка, математики, географии и т.д. Элементы этих предметов вводились в изучаемую комплексную тему, например: «Дом», «Река», «Город» [19] и т.д. Комплексные планы постоянно пересматривались, в них вносились изменения. Все это обсуждалось на педагогических совещаниях, подготавливались протоколы. В протоколе от 30 июля 1926 года мне попался своеобразный «рецепт счастья»:
Если хочешь быть счастливой, Кушай больше чернослива, И тогда у вас в желудке разведутся незабудки [20].
Сейчас трудно предположить, при каких обстоятельствах и почему в официальном документе появилось столь легкомысленное стихотворение. Можно только с уверенностью сказать, что проблема «женского счастья» остро стояла перед женщинами-учительницами и в те далекие двадцатые годы.
Время, когда Скороглядов возглавил 25-ю школу, было достаточно успешное для нее. Практически не было ни одного вопроса, связанного с улучшением условий для учебной деятельности, воспитания, образования, внеклассной работы, которые не решались бы на высшем уровне. Школа становилась своеобразным центром методической работы в Чулковском районе. Все чаще в документах Губоно 25-я школа именуется «районной», а на ее базе регулярно проводятся совещания заведующих школами района. В справке, подготовленной для Губоно Скороглядовым, мы находим список заведующих школами Чулковского района: Леонардов М.С. - заведующий 26-й школы, Чернавкина Ю.Н. - 24-й школы, Данилова - 22-й школы, Морозов М. - 21-й школы, за заведующих 23-й, 27-й, 3-й школ на совещания присылались Демина И.А., Кузин, Совицкая [21].
В мае 1925 года в 25-й школе проведено совещание на тему: «Школа и современность». Были заслушаны доклады представителей школ района на актуальные темы: «Школа и жизнь (типичный краеведческий комплекс)»; «Школа и пионерское движение (форпост, клубная работа)»; «Школа и производство (экскурсионная и собственная работа)»; «Шефство над сельской школой»; «Школа и дети Запада (МОПР)»; «Красные уголки (лучшие)»; «Самоуправление»; «Связь с деревней»; «Отклики на современные события (работа с газетой)»; «Ручной труд в школе» [22]. Некоторые из этих тем остались актуальны и в XXI веке.
Чему и как учили и учились.
Одним из первых законодательных актов советской власти был Декрет Совета Народных Комиссаров от 26 января 1919 г. «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Считается, что он возвестил начало грандиозной «культурной революции», предполагавшей создание новой школы, повышение уровня образованности населения, приобщение народных масс к культурным ценностям и науке.
Однако главной целью этого декрета было внедрение в сознание масс марксистской идеологии. В декрете так и говорилось: «в целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны» провести различные мероприятия по ликвидации безграмотности.
Осознавая всю важность задачи, тульские коммунисты отреагировали достаточно быстро. Уже 28 января 1919 г. внешкольный отдел просил культурно-просветительские комитеты оружейного и патронного заводов «уведомить товарищей рабочих, что на Георгиевской улице (ныне - ул. Луначарского) за рекой, 3 часть, дом №106 и на Благовещенской улице в клубе №4 открываются школы для безграмотных подростков 10-14 лет...» [23]. Тогда же при Ваныкинской больнице организуется школа для взрослых. Таким образом, в нашем городе, в одном из первых в стране, стали создаваться пункты ликвидации безграмотности, более известные под названием «ликбезы».
Ликбезы в Туле были двух типов: для детей и для взрослых. Органам образования предо-ставлялось «право использовать народные дома, церкви, клубы, частные дома, подходящие помещения на фабриках, заводах и советских учреждениях...» для организации ликбезов. Попытались создать ликбезы и при школах. Заведующий школой №25 М.Т. Скороглядов несколько раз сообщал в органы образования «о невозможности открыть ликбез в школе, т.к. все помещения заняты, а в одном из них расположена выставка работ школьников» [24].
Развернутая борьба с неграмотностью в губернии началась осенью 1920 года. Из 1 млн. 924 тысяч жителей, проживавших в Тульской губернии, 325 тысяч не умели ни читать, ни писать. Работа по ликвидации безграмотности была объявлена ударной. В городах и селах создавались особые органы с громким названием - грамчека (чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности).
Декрет 1919 года предупреждал: «Уклоняющиеся от установленных настоящим декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать школы привлекаются к уголовной ответственности».
Решение столь масштабной задачи вызвало ряд трудностей. Не хватало бумаги, карандашей, не было учебников для обучения грамоте. Но самое главное - не хватало учителей.
Руководители Губнаробраза сообщают в Москву: «...главная беда - отсутствие учителей». Местным органам разрешалось «привлекать к обучению неграмотных в порядке групповой повинности все грамотное население страны, не призванное в войска, с оплатой их труда по нормам работников просвещения».
В первые годы советской власти все, кто работал в школах и пунктах ликбеза, столкнулись с очень большой проблемой - чему учить. Старые программы были запрещены, так как не соответствовали целям советской власти, а новых программ не существовало. Народный комиссар просвещения установил только общие принципы программ; конкретные программы составлялись, как правило, на местах. В 1918 году на губернском съезде по народному образованию впервые были разработаны школьные программы. Но они оказались настолько большими, что ни в одной школе не смогли их использовать в полном объеме. Постоянно приходилось переносить часть учебного материала на следующий год обучения. 25-я школа не была исключением. Приходилось корректировать программы практически ежемесячно. Главным вопросом каждого педагогического совещания в 25-й школе была проблема сокращения учебного материала. Учителя буквально ощупью намечали пути преподавания русского языка, математики, обществознания.
Впервые в губернии с 1924-1925 годов были введены программы, разработанные Государственным учебным советом Народного комиссариата просвещения, получившим позднее название программ ГУСа. Главной целью новых программ было создание новой системы образования и воспитания.
Намечалось изучение трудовой деятельности людей, человеческого общества, природы. Особенностью программы было то, что построена она была не по отдельным учебным предметам, а по комплексам, которые представляли собой общие темы из окружающей жизни, семьи, села, города, СССР, промышленности, сельского хозяйства. Изучалась тема, а отдельные предметы (русский язык, математика, география и т.д.) при этом играли второстепенную роль, как средство для изучения основной темы.
Вот как выглядели темы обществознания, представленные в плане работы 25-й школы на II триместр 1924 года.
«I год обучения.»
Наш дом. Наружный вид дома, величина, материалы. Дом в городе и деревне. Жилище человека в прошлом: шалаш, пещера. Внутреннее убийство дома.
«II год обучения.»
Наш город в объеме квартала. Название города и квартала, в котором находится школа. Улица. Расстояние от дома до школы, ближайшие к школе улицы. Дома, мостовые. Общественные здания на нашей и ближайших улицах. Жизнь улицы: пешеходы, извозчики. Население улицы и квартала. Занятия жителей. Разные виды торговли: лавки, магазины, базар, кооператив. Советская власть в городе: исполком Совета рабочих и крестьянских депутатов».
С каждым годом обучения объем информации увеличивался и усложнялся. Например, на IV году обучения (это соответствует 4 классу начальной школы) предлагалось изучить следующие вопросы: «Капиталистическое предприятие, понятие об эксплуатации. Борьба за рынки и колонии. Причины мировой войны. Парижская коммуна 1871 год. Главные моменты в развитии рабочей партии в России» [25].
На педагогическом совещании 1 июня 1925 заведующий школой № 25 М.Т. Скороглядов говорил: «Школа бесповоротно должна перейти к комплексной системе преподавания. Проработку комплексного материала вести исключительно при помощи методов: исследовательского, лабораторно-экскурсионного, по возможности избегать вопросно-ответных и лекционных методов» [26].
Как видно из изложенного выше, главный недостаток новой программы состоял в том, что в основу изучения брался не учебный предмет (русский язык, математика, физика, и т.п.), а комплексная тема, замененная позднее в старших классах проектной темой. Так как из того или другого предмета для комплексной темы бралось только то, что нужно было для изучения данного комплекса, а остальные части предмета исключались, то нарушалась последовательность и система предмета, а следовательно, уменьшалась полнота и прочность знаний учащихся.
По новой программе трудно было составить твердое расписание занятий в связи с тем, что разные комплексы требовали неодинакового привлечения тех или иных предметов.
В основу учета знаний брался только коллективный учет (не меньше звена), а индивидуальным учетом пренебрегали; считалось, что он не воспитывает чувство коллективизма
На практике комплексный метод иногда приводил к курьезным случаям. Об одном подобном курьезе рассказывается в повести В. Каверина «Два капитана». Герой повести говорит о своей учительнице Серафиме Петровне: «Право, мне даже трудно объяснить, чему она нас учила. Помнится, мы проходили утку. Это были сразу три урока: география, естествознание и русский. На уроке естествознания утка изучалась как утка: какие у нее крылышки, какие лапки, как она плавает и так далее. На уроке географии та же утка изучалась как житель земного шара: где она живет и где ее нет. На русском Серафима Петровна учила нас писать «у-т-к-а» и читала что-нибудь об утке из Брема. Запоходом она сообщала нам, что по-немецки утка так-то, а по-французски так-то. В общем, все выходило «запоходом» [27].
В конце 1927-1928 учебного года в Тульской губернии проводилась отчетная кампания школ перед населением. Вот какую оценку подготовке учащихся давали рабочие и крестьяне: «Ученики, кончившие школу, не знают таблицы умножения, а пишут - как курица лапой» [28].
Эксперимент по изучению комплексов, а не учебных предметов продолжался в школе до 1931 года. Постепенно становилось ясным, что подобная практика не дает необходимых результатов: объем полученных знаний не решает задачу подготовки для техникумов и высшей школы в поне грамотных людей, хорошо владеющих основами наук.
Постановление ЦК ВКП(б) от 5 сентября 1931 года «О начальной и средней школе» явилось поворотным моментом в образовании. В постановлении говорилось, что борьба за овладение основами наук является решающим звеном в работе школы. В 1931 году Наркомпрос ввел новые программы, составленные по предметам. В 1932 году вышло специальное постановление ЦК ВКП(б) «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе», которое запрещало использование в школе комплексного метода, метода проектов, лабораторно-бригадного метода. В постановлении подчеркивалось, что классно-урочная система занятий была недооценена, определялось, что теперь организационной формой занятий в школе становится урок, на котором применяются разнообразные методы преподавания: систематическое изложение учителем учебного материала, самостоятельная работа учащихся с книгой и учебником; письменные работы, лабораторные занятия, демонстрация опытов и т.п.
Так в школе появились знакомые всем предметы, привычные 45-минутные уроки, перемены, т.е. все то, что известно каждому, кто окончил школу.
Внеклассные мероприятия и праздники.
В первые годы после революции советская школа решительно отказалась от огромного педагогического опыта, накопленного учителями России, В ряде школ отказались даже от парт, как «вредного элемента буржуазной школы, ограничивающего свободу детей». Нововведения зашли столь далеко, что вызвали обеспокоенность советского правительства. Председатель Совета народных комиссаров В.И. Ленин говорил: «...надо уметь различать, что было в старой школе плохого и полезного нам, и надо уметь выбрать из нее то, что необходимо для коммунизма» [29].
Отвергнув почти все, что было в прежней школе, большевики поначалу сохранили внеклассную и внешкольную работу. В дореволюционной школе внеклассная работа проводилась по многим направлениям. Так, в Тульской мужской классической гимназии в 1911-1912 учебном году работали хоровой кружок, духовой оркестр и оркестр струнных инструментов, проводились утренники. Большим событием для гимназии и всего города стал вечер в память 200-летия со дня рождения М.В. Ломоносова. Постоянно проводились литературно-музыкальные вечера.
В 25-й школе в начале двадцатых годов особое место среди мероприятий занимали школьные праздники и концерты.
Сохранились пригласительный билет и программа, написанные нетвердым детским почерком. «ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ БИЛЕТ» Коллектив 25 советской школы I ступени просит т .Д. Щербакова и А.Як. Фурсова (представители Губоно - В.Ш.) пожаловать на спектакль в помещение школы сегодня 3 февраля в 4 часа дня. 1923 год февраля 3 дня.
Коллектив школы. ПРОГРАММА «Лесной царь» Юг. Веберг. Действующие лица: Лесной царь - уч. Ваня Ладутько Большая лягушка - уч. Ваня Кузьмин Маленькая лягушка - уч. Мария Жилина Черный мальчик - уч. Сеня Нечаев Белый мальчик - уч. Миша Тереховкин Суфлер - уч. Галя Рогова.
«Мороз Красный Нос» соч. Некрасова
(живая картина)
Действующие лица:
Мороз Красный Нос - уч. Ваня Ладутько
Мария вдова - уч. Аня Столярова» [30].
На школьном концерте прозвучали стихи «Зимний вечер» Плещеева, «Железная дорога» Некрасова, «Друг мой, брат мой» Надсона. Хор учеников исполнил песню «В полном разгаре страда деревенская» и «один куплет песни «Спите, орлы боевые». Интересно, что среди концертных номеров, не было революционных песен и коммунистических гимнов, да и все мероприятие с приглашением, программой, декламаций и «живыми картинам» скорее напоминало школьные праздники дореволюционных лет.
Но уже в октябре 1923 года внеклассные мероприятия коренным образом меняют свою направленность. Все школьные праздники проводились теперь по знакомому каждому из нас сценарию официальных мероприятий советского времени: доклад, пение «Интернационала», выступление участников художественной самодеятельности «с идеологически правильными номерами».
Приведем в качестве примера программу школьного «праздника для всех учащихся», прошедшего в 25-й школе 18 октября 1923 года.
1) Доклад заведующего школой о значении единой трудовой школы.
Пение «Интернационала»
Пьеса «Юный коммунар»
Декламация:
«Смена бойцов» - исп. Соколов
«Пионеры» - исп. Колесникова
«Осень» - исп. Пастухова
«Песня динамита» - исп. Бессонов
«Вчера мы были одиноки» - исп. Пастухова
Танцы:
«Казачок» - исп. Колесникова и Провоторова
«Цыганский Брамс» - исп. Пастухова
Хор: «За свободу детей»
Среди школьных праздников, проходивших в 25-й школе, особое место занимали «мартовские революционные праздники»: Международный день работниц (6 марта), Февральская революция (10 и 11 марта), День Парижской коммуны (17 марта) [31].
1924 год - последний год, когда в школе отмечали начало Февральской революции как революционный праздник. В 30-е годы за проведение такого «контрреволюционного» мероприятия можно было оказаться в ГУЛАГе на многие годы и даже поплатиться жизнью.
В 1926 году завершается период НЭПа. Начинается период планомерного строительства социализма, и политика большевиков в области идеологии ужесточается. Школа всегда очень чутко откликалась на все изменения в обществе. Изменились и школьные праздники. Они становятся всего лишь продолжением пропагандистской работы большевиков. Вот как проходило празднование девятой годовщины Октябрьской революции в 25-й школе:
В клубе юных пионеров будут сделаны учениками четвертого года обучения доклады:
I Как произошел переворот в Ленинграде?
II Как произошел переворот в Москве?
III Как произошел переворот в Туле?
Школьный работник Чернопятова сделает
доклад: «Что дала детям Октябрьская революция?». По окончании мероприятия «хор, декламация, спектакль «Товарищи» [32].
В условиях отсутствия средств массовой информации в двадцатые-тридцатые годы особое значение для пропаганды марксистских идеалов приобрело живое слово, сказанное уважаемым человеком. Такими людьми в русском обществе всегда были учителя, являвшиеся носителями знаний и высоких моральных норм. К ним прислушивались, им безгранично доверяли. Большевики умело использовали эти два важнейших фактора в своих целях. Внешкольная работа учителей носила пропагандистский, а не воспитательный характер, учителя же использовались в качестве агитаторов. В первые годы советской власти пропагандистскую работу проводили учителя-коммунисты, но их было мало. В 20-х годах к работе среди населения допускаются учителя, прошедшие «чистку», лояльно относящиеся к советской власти. Их обязали собирать сведения о количестве детей школьного возраста, малограмотных и неграмотных, а также проводить антирелигиозную работу и разъяснять политику партии и советского правительства.
Особое внимание уделялось «борьбе с религиозным сознанием масс». Декрет об отделении школы от церкви (1918 год) произвел большое впечатление на население, нарушив веками воспитанные привычки. Учитель одной из школ Тульской губернии вспоминал: «На другой день, как вынесли иконы из школы, утром собрались ученики возле школы, но в школу из них никто не вошел. Мы, учителя, обратились к ребятам, почему они в школу не ходят? Ученики ответили, что им не велели родители ходить в школу, так как там нет «богов». Пришлось много и долго разъяснять населению смысл декрета об отделении школы от церкви. Только после этого наладилась посещаемость школы учащимися».
С 1923 года «работа с населением» стала обязательным направлением воспитательной работы школы, которое постоянно проверялось представителями Губоно. В протоколе педагогического совещания за ноябрь 1924 года, направленного в органы образования, заведующий 25-й школой сообщал, что связь с населением осуществляется через «комитет содействия школе, избрание родителей в школьный совет и посещение детей и их родителей дома» [33].
Большую пропагандистскую работу среди селения в двадцатые годы проводил и тульский комсомол. В 1922 году комсомол начинает активную политико-воспитательную работу среди учащихся школ. Во многом этому способствовало введение в состав Губоно специального представителя губернского комитета комсомола по работе среди учащихся.
Поскольку 25-я школа была начальной, комсомольцы уделяли ей минимальное внимание: участвовали в создании форпоста пионеров и разрешали проводить в комсомольском клубе общешкольные праздники и мероприятия.
С 1931 года в Советском Союзе среди молодежи появляется новое увлечение - сдача норм ГТО («Готов к труду и обороне»). Военно-спортивный комплекс ГТО призван был подготовить молодежь к предстоящей войне. Активное участие в организации спортивных мероприятий в Туле принимали комсомольцы. В 25-й школе членами ВЛКСМ были всего два учителя: Елизавета Игнатьевна Куракова и Николай Игнатьевич Алешин. Н.И. Алешин родился в деревне Ново-Павловское, закончил 11-ю среднюю школу. Поскольку он относился к допризывной молодежи, то обязан был сдать нормы ГТО. Деревенская закалка помогла ему успешно справиться с этим и получить значок. Для учеников 25-й школы Николай Игнатьевич стал настоящим образцом для подражания [34].
«Культурка» и «жостка».
Почти вся история 25-й школы в 1920-х годах связана с Чулковом, которое с 1929 года стало называться Пролетарским районом. Название хорошо отражало социальный состав населения этой части города Тулы. Основную массу составляли рабочие, хотя на окраине района - ул. Полевая (ныне Декабристов), Замочная - быт рабочих напоминал скорее быт крестьян. Многие семьи держали кур, поросят, иногда коров. На участках выращивали картофель, капусту. Только это да еще возможность обменять что-то из вещей на продукты в деревнях и спасало многие семьи от голода. Наиболее тяжелым было начало 20-х годов. Особенно тяжело переносили голод дети.
Чтобы как-то помочь детям, при школах города стали создавать столовые. В учреждении Городского отдела народного образования (Горнйробра) за февраль 1921 года указано не число учащихся (название, характерное для школы), а количество «едоков». Почти все учащиеся 25-й школы (200 человек) получали питание в школьной столовой.
В конце 20-х годов столовые при школах закрываются. Но для детей из «социально не-благополучных семей» на Площадке создается специальная столовая (сейчас в этом здании на углу улиц Демидовская плотина и Пролетарской находится спортивный магазин), В народе столовую прозвали «культурка». Это название было не случайным. В столовой не только кормили, но и пытались приобщить детей к нормам «культурного быта». Здесь дети сидели за столами на четыре человека, а не за общим столом. Им давали столовые приборы, состоящие из ложки и вилки. Для многих детей вилка была вещью никогда ранее не виданной. О том, чем кормили в этой столовой, мы можем узнать из детского фольклора того времени:
Приходите в «культурку» обедать, Руки мойте перед едой. На первое - капуста с водою, На второе - картошка с горчицей, На третье - за шиворот и домой.
В начале 20-х годов в Чулково сложилась очень тяжкая криминальная ситуация. Воровство, драки, хулиганство стали обычным явлением среди детей и подростков. Вот что писал начальник Губугро Вахрушев: «Бороться с мало¬летними преступниками сложно. Посадить их в дом заключения нельзя, из дома для дефективных они убегают. Между тем воровство среди 10-15-летних детей стало нормой. К 16-ти годам они уже становятся вожаками, пьют самогон, знают половую жизнь. 20 таких вожаков состоят на учете в розыске. Сколько их на самом деле, не знает никто».
Драки и нарушения дисциплины в школе разбирали учителя. Наиболее сложные ситуации рассматривались на педагогических совещаниях. В 1923 году в школе произошел случай, заставивший говорить о нем не только учеников, но и их родителей. Работница 25-й школы к зиме сшила для своего сына пальто, что в те времена было очень нелегко. Ученик школы Алексей Новиков отрезал от этого пальто воротник. Этот случай разбирали на педагогическом совещании. В ходе разбирательства выяснилось, что Алексей буквально терроризировал всю школу: избивал девочек и мальчиков после занятий, дерзко разговаривал с учителями. Была проведена большая профилактическая работа: состоялась беседа с матерью Алексея и с ним самим, отца Новикова, рабочего патронного завода, вызвали в гороно, где потребовали серьезно заниматься воспитанием сына. Алексея по решению гороно отправили в специальную школу для «морально дефективных детей» [35].
Итак, хулиган был наказан, воротник пришит к пальто. Однако ни на педагогическом совещании, ни в гороно никто не попытался выяснить, зачем ребенку нужен был воротник, каковы были «мотивы преступления». Может быть, он хотел его продать или отрезал воротник из-за зависти? А может быть, во всем была виновата популярная уличная игра?
Посмотрим, во что играли дети рабочих на улице в 20-е годы. Наиболее популярными уличными играми среди чулковских ребят были лапта, городки, ножички и «жостка», или «жошка». Суть последней заключалась в том, что «жостку», состоящую из свинцового грузика и меха, нужно было подкидывать тыльной стороной ноги и стараться, чтобы она как можно дольше не падала на землю.
Эта игра была очень популярной и просуществовала до начала 60-х годов. Свинец для «жосток» ребята находили на свалках.
В начале XXI века среди ребят Пролетарского района и, впрочем, не только его получила распространение игра, пришедшая к нам из «черных кварталов» городов США, под названием «соке». Играют в него так же, как в «жостку». Вот только новое название у прежней игры более звучное, иностранное. Да и мех подростки научились заменять множеством других материалов, менее ценных и более подходящих для игры.
Тридцатые годы.
В начале 30-х годов происходит очередной поворот в судьбе 25-й школы. Она вновь поменяла адрес, расположившись в доме № 1 на ул. Октябрьской (бывшей Миллионной). До революции многие здания на этой улице, в том числе и дом №1, принадлежали известному в Заречье домовладельцу Гесия Перчиковичу Зафрену. В 1908 году он передал его в аренду Николаю Георгиевичу Никольскому сроком на 10 лет с ежегодной оплатой 2500 рублей. Николай Ге-оргиевич организовал в этом здании женскую прогимназию, которую стали называть по имени организатора Никольской.
В школе работали 30 педагогов. По социальному составу 13 учителей были из рабочих семей, 14 - из семей крестьян, 3 - из семей лиц духовного звания. В основном учительский коллектив был женским (мужчин - шестеро). Таким образом, и при советской власти мы наблюдаем тенденцию, возникшую еще во второй половине XIX в., когда учительскую профессию все активнее стали осваивать представительницы прекрасного пола. Напомним, что еще в 60-х годах XIX в. профессия учителя гимназии и школы была мужской.
Основную массу учителей составляли беспартийные. Коммунистическая партия была рабоче-крестьянской, учителя же относились к интеллигенции. Увеличение партийных рядов за счет непролетарских слоев не приветствовалось, но обязательным считалось партийное руководство в образовании. Среди учителей 25-й школы в тридцатые годы были комсомольцы - молодые люди 1917 года рождения, обучавшиеся в Тульском педагогическом институте. Большая часть педагогов получила образование в гимназиях. В 30-х годах для них при педагогическом институте проводились курсы переподготовки. Но окончивших эти курсы среди учителей 25-й школы было немного. Педагогический стаж учителей школы составлял от 20 до 40 лет. Это были опытные педагоги, получившие хорошую подготовку еще до революции.
43 года работала учителем Александра Георгиевна Вознесенская. Она родилась в Туле в 1872 году в семье дьякона Николо-Зарецкой церкви. Свою педагогическую деятельность Вознесенская начала в 19 лет после окончания Первой женской гимназии. В 20-е годы она работала в 25-й школе, находившейся на улице Епифанской, затем - в 29-й школе, а с 1933 года - в школе на улице Октябрьской. По воспоминаниям ее учеников, даже по внешнему виду Вознесенская напоминала учительницу дореволюционной школы. Седые волосы всегда были безукоризненно уложены в прическу по моде начала XX века. Одета она была в длинное коричневое платье, украшенное кружевным воротником. На урок Александра Георгиевна всегда приходила в халате. Но это был не такой халат, какой мы привыкли видеть на уборщицах, а специально сшитый темно-синий шелковый халат, целью которого было защитить платье от мела. Во многих дореволюционных гимназиях халат был профессиональной одеждой женщин-учительниц.
Говорила Александра Георгиевна четко и размеренно. Таким же четким, как и ее речь, был и почерк. «Нажим - волосная; нажим - волосная», - повторяла учительница, когда писала мелом по черной доске, после чего вытирала руки белым чистым полотенцем, висевшим с края доски.
В классе всегда было очень чисто и как-то особенно празднично от ярких поделок учеников. По всему периметру класса были сделаны полки, на которых стояли фигурки, вылепленные ребятами из «синики» - синей глины, и многочисленные рисунки. Сама Вознесенская очень хорошо лепила и рисовала. Большое количество работ украшало ее дом. А жила она недалеко от школы, в Оружейном переулке. Около дома был большой сад. Часто туда приходили ученики, они рассаживались вокруг своей учительницы на больших деревянных садовых скамейках. Начиналась беседа. Александра Георгиевна рассказывала о том, как необходима дружба и взаимопомощь, о необходимости хорошо учиться, о дисциплине, об ответственности. Ей можно было задать любой вопрос и получить обстоятельный ответ.
Но всегда между учительницей и учениками существовала дистанция, которую даже вне школы нельзя было нарушать. Александра Георгиевна была не «второй мамой» для ребят, а мудрой наставницей, строгой, но справедливой учительницей. К сожалению, нам ничего не известно о жизни учительницы Вознесенской во второй половине тридцатых годов. Можем только надеяться на удачное стечение обстоятельств в это страшное время репрессий.
В 1935 году многие учителя Тулы были уволены из школы по причинам непролетарского происхождения и отсутствия лояльности к советской власти. В документах гороно появляются многочисленные дела об увольнении неблагонадежных преподавателей. Приведем некоторые из них. «Прошу разрешить вопрос о дальнейшем нахождении на работе преподавателей. 1) Дружинина Наталья Кирилловна, преподаватель немецкого языка 55-й средней школы, муж у которой в настоящее время арестован за контрреволюцию и выслан в город Орел органами НКВД. Арестована ее сестра Шейбе, так же за антисоветскую пропаганду, работавшая преподавателем в 3-ей ср. школе. Сама Дружинина Н.К. до этого работала на оружейном заводе и с работы снята. До сего момента как с мужем, а так же и со своей сестрой, которая находится в ссылке, Дружинина Н.К. поддерживает связь. 2) Вайнберг Ганна Григорьевна, преподаватель немецкого языка 8-ой средней школы, 1904 года рождения, происходит из Латвии. Сейчас отец, брат и сестра находятся в Латвии в городе Риге, а одна сестра в Париже. Со всеми Вайнберг поддерживает связь - ведет переписку. 3) Волкова Александра Владимировна, преподаватель немецкого языка, 1889 г.р., имеет 4 сестер, которые живут в Шанхае. Имеет мать, которая так же находится в Шанхае. Со всеми Волкова А.В. поддерживает связь, имеет переписку. В 1910 году Волкова и сама была в Шанхае и в Японии. Иногда проявляет настроение, что в СССР живется плохо, за границей лучше. Проявляет недовольство властью. 4) Пальцева Евгения Васильевна, преподаватель немецкого языка 8-ой ср. школы, имеет связь за границей. С 1906 по 1914 год и сама была за границей во Франции. Проявляет настроение недовольства, говорит, что в СССР живут плохо, за границей лучше. Ведет себя замкнуто, в массовой работе участвует недостаточно. 5) Левейнем Адель Юрьевна, преподаватель пения 47-ой школы. Муж Левейнем работал на Косогорском металлургическом заводе, сейчас арестован за вредительство, за контрреволюцию, за принадлежность к троцкизму». Сохранилось решение по поводу увольнения Левейнем. «Причина увольнения преподавателя Левейнем заключается в том, что она как преподаватель не обеспечила выдержанного коммунистического воспитания детей и потеряла всякий авторитет после ареста ее мужа. Воспитателем оставить ее было невозможно, так как родители и заводские организации категорически потребовали отстранить ее от работы» [36] Можно было лишиться работы и по менее существенному поводу. Преподаватель графики Захаров А.П. «допустивший, несмотря на неоднократные проверки, нахождение у учащегося тетради с портретом и биографией контрреволюционера и бандита Зиновьева», был уволен 16 сентября 1936 года. Вскоре над заведующим Тулгороно Хрыкиным В.В. тоже нависла угроза ареста. В 1937 году он был освобожден от работы по личному заявлению, т.к. «...выяснилось, что он принадлежал к партии эсеров, а в апреле месяце 1937 года имел партвзыскание за факт подхалимства, проявленного по 4 средней школе. А позднее строгий выговор за дореволюционную политическую беспечность в своем руководстве. В то же время Хрыкин за период своего руководства добился больших результатов» [37]. Последняя фраза этого документа, на наш взгляд, весьма характерна для того времени. Люди не были плохими, злые дела их заставляли делать обстоятельства. К счастью, ни один преподаватель 25-й школы не был репрессирован. Однако в судьбе 25-й школы происходит очередной поворот.
На основе постановлений СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О структуре начальной и средней школы в СССР» (май 1934 года) и «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе» (сентябрь 1935 года) было проведено организационное укрепление школы. Вместо школ I и II ступени, единых школ, фабрично-заводских школ, школ крестьянской молодежи была введена единая система школ для всего Советского Союза: начальная школа (I-IV классы), неполная средняя школа (I-VII классы), средняя школа (1-Х классы). Срок обучения в средней школе удлинялся с 9 до 10 лет. Были намечены основы школьного режима и внутреннего распорядка и установлена единая структура учебного года.
В 1936 году школа № 25 на Октябрьской, 1 была закрыта. Лучших учеников школы перевели во вновь открытую неполную среднюю школу на Октябрьской, 22, остальных учеников распределили по другим школам Заречья.
Во второй половине тридцатых годов в Туле проводилась большая работа, направленная на подготовку к предстоящей войне. Судя по документам тех лет, войну ждали и к ней готовились. В зданиях многих школ предполагалось расквартировать воинские части и открыть госпитали для солдат и офицеров. В строящихся школах укреплялись стены, увеличивалось число дверей, создавались бомбоубежища и даже газоубежища на случай применения боевых отравляющих веществ. В 1936 году отдел коммунального хозяйства Тульского городского совета, которому была поручен этот важный вопрос, столкнулся со следующим парадоксом: несколько школ Тулы имели одинаковую нумерацию. Так, например, школа на улице Коммунаров значилась как 12-я неполная средняя школа, в то же время школа на улице Первомайской также была 12-й неполной школой. Во время войны это вызвало бы массу сложностей.
Заведующему гороно в срочном порядке было предложено пересмотреть нумерацию тульских школ и сведения передать в городской отдел коммунального хозяйства. Согласно этим сведениям, теперь номер 25 получила школа на улице Декабристов, 53. Вся дальнейшая судьба 25-й школы будет связана с Пролетарским районом.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ:
1.ГАТО.Ф.326.Д. 1830.
2. Там же.
3. ГАТО. Ф. 326. Д. 14.
4. ГАТО. Ф. 326. Д. 18.
6.ГАТО.Ф.326.Д. 10.
7 .ГАТО.Ф.326.Д. 14.
9. Речь на I Всероссийском съезде учителей-интернационалистов 5 июня 1918 г. / В.И. Ленин // Поли. собр. соч., 5-е изд. - М., 1981. Т. 36. С. 420.
10. Народное образование в Тульской области: сборник материалов / Тул. обл. отд. нар. образования, Тул. обл. ин-т
усовершенствования учителей. - Тула: Кн. изд., 1959. - 136 с.
11.ГАТО.Ф.326.Д. 12.
12. Там же.
13. ГАТО. Ф. 326. Д. 55.
14. Там же.
15. Там же.
16. ГАТО. Ф. 326. Д. 1830.
17. Там же.
18. ГАТО. Ф. 326. Д. 18.
19. Там же.
20. Там же.
21. ГАТО. Ф. 326. Д. 20.
22. ГАТО. Ф. 326. Д. 12.
23. ГАТО. Ф. 326. Д. 18.
24. ГАТО. Ф. 1886. Д. 25.
25. Там же.
26. ГАТО. Ф. 326. Д. 36.
27. Каверин В. Два капитана. - М., 1946, С. 63.
28. Коммунистическая революция. 1928. № 22-24.
29. Задачи Союзов молодежи: (Речь на 9-м Всероссийском съезде российского Коммунистического Союза Молодежи) / В.И. Ленин// Поли. собр. соч., 5-е изд. - М., 1981. - Т. 41. С. 303.
30. ГАТО. Ф. 326. Д. 1829.
31. ГАТО. Ф. 326. Д. 82.
32. ГАТО. Ф. 326. Д. 1830.
33. ГАТО. Ф. 326. Д. 18.
34 .ГАТО. Ф. 1418. Д. 7.
35. ГАТО. Ф. 326. Д. 55
36. ГАТО. Ф. 1886. Д. 10.
37. Там же.
Библиографическая ссылка:
Шариков В. Е. Образование в Туле в 1920-1930-е годы на примере школы №25 / Владимир Шариков // Тульский краеведческий альманах. - 2007. - С. 98 - 112.
Комментариев нет:
Отправить комментарий