Сообщения
Как легкомысленны и нелюбознательны бываем мы в молодости! Позже приходит серьезность, прозрение, но..., как поется в песне, «все прошло, все умчалося в невозвратную даль...».
Мой дед, Петр Иванович Козлов, был целой страницей истории Тулы. Однако все его рассказы слушались нами, внуками, «вполслуха» - часто мы просто отмахивались от них. А теперь не могу себе простить: как же мы - дети, внуки - не догадались попросить его написать о своей жизни; ведь ему хотелось многое рассказать. Но, с другой стороны, жизнь была такова, что о прошедшем лучше было помалкивать - так безопаснее, спокойнее...
Мой дед... Человек со сложным характером и сложной, даже трагической судьбой. Его никто не звал «дедушка». За глаза звали дедом, а в обращении «диди Пети». Это не из французского языка, а из моего детского. Вслед за мной и другие внуки, и некоторые приятели так и называли деда. Но многие, даже жена и дочь, говоря о нем, произносили: «Петр Иванович».
Родился Петр Иванович Козлов 25 (12 ст.ст.) января 1874 года в Кашире. Был грамотен и начитан. Слышала, что в юности заинтересовался археологией, даже собрался учиться на «архиолуха», как сам шутил. Но судьба распорядилась иначе, и поступил он учиться кондитерскому делу в Москве. «Я учился у Флея», - эта фраза всегда звучала в устах деда[1].
В начале XX века Петр Иванович Козлов открыл свою кондитерскую мастерскую-магазин в Туле. Дед часто говорил: «Я начинал с обгоревшей спички», но не исключено, что первоначальный капитал и успешный старт дела в определенной степени сложились благодаря женитьбе на Анне Ивановне Скворцовой, дочери тульского кондитера Ивана Алексеевича Скворцова. В Туле кондитерские И.А Скворцова и П.И. Козлова сосуществовали достаточно долго. Но в нашей семье поговаривали, что тесть на каком-то этапе не выдержал конкуренции зятя и вынужден был закрыть свое дело.
Кондитерский магазин П.И. Козлова до 1913 года находился на углу Киевской улицы и Учетного переулка. Чуть глубже в переулке стоял двухэтажный дом, который снимал Петр Иванович. Внизу была мастерская, а наверху жила его семья: жена Анна Ивановна (1875-1943), сыновья Георгий (1901-1922), Николай (1902-1959) и дочь Галина (1906-1998). Была еще дочка Сонечка, умершая в младенческом возрасте.
Самые ранние из обнаруженных рекламных объявлений о предприятии деда встречаются в «Тульской молве» за 1908 г.: «В кондитерской П.И Козлова получен громадный выбор пасхальных яиц: плюшевых, атласных, деревянных, фарфоровых, сахарных и др. Особенно рекомендуем шоколадные яйца собственного производства. Принимаются заказы на куличи, пасхи, бабы греческие и польские мазуреки»[2]; «Кондитерская П.И. Козлова принимает заказы на всевозможные торты, пирамиды и бонбоньерки. Для удобства господ заказчиков предлагается альбом фотографических снимков разных сладостей - громадный выбор! Не пропустите новинку: только у нас замечательно вкусное варенье из сибирской ягоды «облепиха»[3].
Из далекого детства я очень ясно помню, как выглядел упомянутый альбом. Кажется, он был в серо-голубой обложке, по четыре фотографии на странице. Украшения тортов поражали детское воображение: розы, как бы срезанные со стеблями и листьями; рог изобилия, из которого высыпаются цветы, конфеты, печенье (рог, видимо, из карамели, все съедобно); застывший фонтан («струи» тоже, видимо, из карамели); станционный домик, перед которым проложены рельсы и стоят столбы с натянутыми проводами; и уж совсем поразительно (какой-нибудь розыгрыш?) - ребенок, завернутый в одеяльце, с открытым личиком!
«У кого бы заказать себе пасхи и куличи? Надо посоветоваться с женой, а то у придворного пекаря Д.И. Филиппова и в кондитерской П.И Козлова одинаково великолепные куличи, пасхи, греческие бабы и польские мазуреки» или «Довожу до всеобщего сведения, что мною 6 декабря открыта первая электрическая шоколадная фабрика П.И Козлова: Тула, Киевская улица, кондитерская Козлова»[4]. Что это значит - абсолютно не представляю.
В 1913 году появляются объявления о переезде кондитерской: «Кондитерская П.И. Козлова доводит до сведения покупателей, что магазин открыт в будни до 8 часов вечера, в праздничные - до 2-х часов дня. В кондитерской всегда имеются торты, пирожные, печенье, сухари, конфекты и шоколад в большом выборе и самого лучшего качества. В скором времени кондитерская будет переведена в дом Матвеева, где фотография Кантер»[5].
«Кондитерская П.И Козлова переведена на Киевскую улицу в дом Матвеева. Ко дню св. Екатерины 24 ноября заготовлена масса вещей для подарков. Принимаются заказы на торты и пирамиды. Имеется в продаже свежий и жженый кофе. В недалеком будущем открывается отделение кофейни. С почтением П.И. Козлов»[6].
В двух больших окнах-витринах кондитерской под полосатыми маркизами от солнца выставлялся свежий товар. Оформление витрин менялось в соответствии с сезоном, праздниками. На Рождество сверкала украшенная елка, на Пасху красовались большие плетеные шоколадные яйца, перевязанные красивой лентой с бантом. Оформлением витрин занималась жена П.И. Козлова Анна Ивановна (моя баба Аня) и была она в этом деле большая мастерица.
В кондитерскую вели двойные стеклянные двери, между которыми в тамбуре стояла большая кофемолка. В первой части кондитерской стояли мраморные столики с металлическими ножками. На них подавали чай, кофе, сладости. У стены - большой медный кофейник с краном. Нижняя часть стены была обита дубовой панелью, которая заканчивалась вверху узкой полочкой. Эту панель я хорошо помню, так как дед забрал ее потом в дом на Хлебную площадь; там она была в его кабинете, который с 1933 года стал комнатой моих родителей, а с 34 по 40 и я там жила. На стене кондитерской висела "зеленая картина" - литография в зеленой раме, сейчас она в моей квартире. Это пейзаж: небольшая речка, опушка леса, туманное утро или день.
За кассой в кондитерской сидела Анна Ивановна Козлова, всегда в нарядном платье, с красивой прической сидела. Она также помогала упаковывать товар, завязывать банты на коробках.
Небольшой порожек вел во вторую часть кондитерской - магазин. В больших витринах выставлялся товар: торты, пирожные, красивые коробки и пакеты с конфетами, развесные конфеты лежали в стеклянных вазочках с низкими вертикальными бортиками (две такие вазочки сохранились у нас, внуков). Товар при продаже предлагали попробовать. Много внимания уделялось оформлению и упаковке: в дело шли бумажные салфеточки, в том числе расписные, кружевные именные салфетки (несколько сохранилось у меня до сих пор), разноцветная фольга, ленточки и тонкие веревочки на катушках для упаковки.
Ассортимент дедовой кондитерской могу представить по рассказам мамы и знакомых. Торты: бисквитные, песочные, шоколадные, безе, фруктовые. Пирожные: миндальное (круглое песочное, посыпанное жареной крошкой из миндаля); «стрижка» (тонкие лепестки слоеного теста и безе, пирожное высокое, продолговатое, посыпано крошкой); «буше» (круглые бисквиты, внутри крем, сверху помадка бледно-розового цвета); эклеры (трубочки гладкие или витые, внутри крем, снаружи глазурь); «бутерброды» из бисквитов с кондитерским изображением колбасы; «картошка» (бисквитная крошка с кремом, дома позже дед делал «картошку» из жареной муки, смешанной с кремом). Конфеты: «какао-шуа» (шоколадные квадратные, чуть больше ириски с начинкой из какао-крема); шоколадные бутылочки с ромом. Самыми известными, самыми любимыми и востребованными были тянучки. О них в первую очередь вспоминают все, кто помнит деда.
Из одной и той же основы - молоко, сахар, ваниль - рождались и тянучки, и крем-брюле, и ирис. Но разное время варки, разная технология сбивания рождали разные вкусовые качества. Все три разновидности этой «вкуснятины» довелось попробовать и нам, внукам Петра Ивановича. У деда уцелела медная кастрюля с дном-полусферой из кондитерской. В ней-то он и варил в саду нашего маленького дома, на сложенной папой печурке эти конфеты. Затем выливал содержимое кастрюли на мраморную доску и металлическим скребком помешивал, потом раскатывал, сначала обычной, потом нарезной скалками, и резал длинным ножом. Темно-коричневые ириски были квадратные, довольно твердые. Бежевые крем-брюле, также квадратные, – мягкие и нежные. Кремового цвета удлиненные тянучки лежали в «филеечках» - раскрученных бумажных трубочках. Трубочки «завивал» дед ножом на ладошке. Вся эта технология, конечно, домашнего свойства, в малых дозах - только то, что удалось увидеть своими глазами и пробовать внукам. Мама же рассказывала, что тянучки были не только кремового цвета, но и шоколадного и розового. Конфеты «Восторг» были похожи на тянучки, но внутри у них была более жидкая начинка, и заворачивали их уже в обертки. Апельсиновые дольки (цукаты) в помадке лежали в бумажных формочках. В.С. Мамонтов[7] прозвал их «последнее слово Козлова».
Разнообразен был у Петра Ивановича шоколад: по цвету - кроме обычного был еще и зеленый, по форме - плоский фигурный (без обертки, в фольге), шоколадные фигуры, в частности, «бомбы», на Пасху - кружевные пасхальные яйца или полые яйца, внутри которых находились сюрпризы, например, недорогие броши или игрушечки.
Шоколадный лом продавался гораздо дешевле, а также доставался детям в качестве лакомства. Когда бабушка шла вечером проверять порядок в кондитерской, моя мама, будучи ещет ребенком, просила: «Принеси сладенького на ночку!».
Производились и продавались и другие кондитерские изделия: фруктовая помадка, мармелад, пастила, зефир, халва, орехи в сахаре (половинки грецкого ореха, между ними красное желе). Гофрированные формочки размером примерно с грецкий орех целы у меня до сих пор – видимо, в них упаковывались засахаренные орехи. В ассортименте были также грильяж, марципан, печенье, вафли, сдобные сухари в сахаре. Выпекал дед и пряники - удлиненные большие и маленькие с фруктовой начинкой, небольшие «вяземские», круглые мятные и, конечно, тульские. Пряничником, каковыми были Гречихины, Белолипецкие и другие, деда назвать нельзя. Но тульские пряники все же присутствовали в его производстве.
В записной книжке Петра Ивановича я нашла рецепт тульских пряников (записан он был он уже в советские годы - деда приглашали обучать молодых кондитеров и, готовясь, он набросал некоторые рецепты).
Рецепт тульских пряников от П.И. Козлова: «2 фунта муки крупитчатой, 2 фунта муки мягкой, один фунт меду, 2 фунта сахарного песка, полфунта масла сливочного (можно растительного), 2 яйца. Замешивать осторожно, во избежание затяжки. Подмазав деревянную форму (пряничную) растительным маслом «печатать», складывая отпечатанное на доску и после отпекать в очень жаркой печке, часто переворачивая».
По рассказам мамы, в кондитерской продавались не только сладости, но и слоеные булочки, булочки «бриошь» (круглые с шишечкой наверху, смазанные яйцом), ватрушки, пирожки (простые слоеные, печеные, жареные), кулебяки (с мясом, рисом, капустой).
В 1912 году в Италии, в Риме, состоялась международная выставка. Я никогда ни от кого не слышала, чтобы дед ездил за границу. Но продукция его на выставке была представлена и получила там Гран-при, подтвержденный дипломом и золотой медалью. Диплом (на итальянском языке) много лет висел у деда над кроватью. Медаль выглядела так: изготовлена она была из бронзы, к короне подвешен двуглавый орел, в центре - герб Рима, по овалу вокруг надпись: «Esposizioni internazionali riunite Roma. 1912», к лапам орла была прикреплена платиновая табличка «П.И Козлов» русскими буквами. В детстве я всегда видела эту медаль в коробочке, в тумбочке деда (без таблички, которую, видимо, «проели» в трудные времена). В конце жизни дед ее подарил коллекционеру Сергею Фейгину, брату моей подруги. После смерти Сергея я решила разыскать эту медаль и намеревалась отправиться в Суворов, где Фейгин жил в последние годы. Каково же было мое удивление, когда, зайдя к его дочери, жившей в Туле, я увидела эту медаль, прикрепленную к стенке буфета! Утраченная реликвия была возвращена и передана в музей «Тульские самовары».
Дед был заядлым охотником. Но охотился он не ради добычи – сам процесс и единение с природой доставляли ему огромное удовольствие. Однажды, охотясь с приятелями неподалеку от Козловой засеки, дед встретил в лесу Л.Н. Толстого.
- Здравствуйте, Лев Николаевич!
- Откуда Вы меня знаете?
- Кто ж Вас не знает?!
- А Вы кто?
- Я Петр Иванович Козлов, тульский кондитер.
- Слышал, слышал. Сам не бывал у Вас в кондитерской, а вот мои дети бывают.
Поговорили на охотничьи темы, Лев Николаевич посоветовал охотникам побывать на провальных озерах, где очень красиво. Простились и разошлись. Дед потом очень жалел, что не попросил у Льва Николаевича автограф или хотя бы сорвать листочек на память, который можно было засушить. Этот эпизод, рассказанный дедом, мы записали на магнитофонную пленку незадолго до его кончины.
Кондитерская деда пользовалась большой популярностью. Но в 1916 году дед вдруг закрывает кондитерскую. Из письма С.П. Раевского[8]: «.. .Конфеты под названием «Восторг». Они были очень вкусными. Вспоминаю, их принес нам Всеволод Саввич Мамонтов и по конфете раздал нам, трем братьям. Мне жаль было сразу съедать, я по маленькому кусочку откусывал. Потом, и очень скоро, не стало ни «Восторга», ни кондитерской...». Какими ветрами навеяно это решение? Прошедшим 1914 годом или грядущим 1917-м? Интуиция или какие-то экономические проблемы?
В том же году Петр Иванович покупает у Н.И. Тулубьева дом на Хлебной площади. До этого - и в Учетном переулке, и на Киевской он арендовал помещения для жилья, мастерской и магазина. Теперь у него свой дом. Он и сейчас цел и даже не в самом ветхом состоянии - Хлебная Площадь № 19/2.
При всей сложности характера, Петр Иванович был человеком широкой натуры, гостеприимным. В доме на Хлебной часто собирались гости – близкие друзья и случайные знакомые. «Анна Ивановна, организуй нам закусочку и самоварчик»,- обращался дед к жене (чаще всего он называл бабу Аню именно так, по имени и отчеству, слегка иронично, но в минуты расположения – Анютой). Самовар не сходил со стола целыми днями. Проводили время за преферансом, многих завсегдатаев сближала совместная охота. Круг знакомств у деда был необъятный. Но самым близким человеком, закадычным другом на всю жизнь стал Всеволод Саввич Мамонтов (Вока). Теплые и близкие отношения сохранились у детей В.С. Мамонтова и П.И. Козлова и имеют продолжение у нас, внуков.
Молодым приятелем деда был Олег Васильевич Волков, в последствии известный русский писатель, публицист, переводчик, запечатлевший (несколько субъективно) на страницах своей книги атмосферу дружеских посиделок в дедовом доме[9].
Жизнь на Хлебной площади - это целая эпоха в жизни семьи Петра Ивановича Козлова, значительная и, в то же время, трагическая.
Чем занимался дед с 1916 по 1921 гг., я никогда не знала. Некоторые штрихи проявились, когда Л.С. Колесник, научный сотрудник кондитерской фабрики «Ясная Поляна», изучая историю кондитерского дела в Туле, стала заниматься архивными разысканиями. В газете «Голос народа» от 23 июля 1917 П.И. Козлов значится в списке кандидатов в гласные Тульской Городской Думы от блока Тульской Торгово-промышленной партии и группы домовладельцев.
В журналах заседаний Тульского губернского продовольственного комитета есть протокол, относящийся к 1918 г. (председатель А.И. Кауль): «Слушали: О выработке пряников для раздачи детям к празднику годовщины революции. Постановили: С завтрашнего утра поручается кондитерам Козлову и Белолипецкому выработать от 250 до 300 пудов пряников. Выдать на этот предмет необходимое количество ржаной муки и меласа[10], а также принять меры к обеспечению кондитерских потребным для выполнения указанной работы количеством дров. Продукты и дрова должны расходоваться под контролем Губпродкома... Наблюдение за выпечкой пряников и контроль в этом отношении поручаются тов. Степанову».
В документах об обследовании бывшей фабрики Кузьмина имеется такая запись, датированная 1922 г.: «Оборудование фабрики и материалы в 1919-1921 гг. по распоряжению Пищевого отдела ГСНХ были переведены на фабрику б. Серикова сотрудниками Отдела т.т. Козловым П. И. и Старостиным».
По рассказам мамы, в период нэпа дед заведовал магазином Тульского кооперативного товарищества садоводов (Тулсад) в Москве на Кузнецком мосту, д.14. Рекомендовал его на это место Прохоров Макарий Амвросиевич. Кем он был, я не знаю, а отец его Амвросий Павлович - белевский почетный гражданин, основатель производства «огневой» сушки плодов и овощей, изобретатель знаменитой белевской пастилы[11]. В Туле также была кондитерская «Тулсад» - на углу улиц Советской и Фридриха Энгельса. В ней был «широкий выбор тортов, пирожных, печенья, белевской пастилы и тульских и миндальных пряников»[12].
Из книги О.В. Волкова «Погружение во тьму»: «...за свое добро, за кровное, он [П.И. Козлов – И.М.] держался крепко. Особенно теперь, за те крохи, что не отняла у него революция: двор на Хлебной площади и налаженное кое-как во флигеле крохотное производство сластей. Им он и пробавлялся с семьей после объявления «новой» экономической политики, возвращавшей к самой что ни на есть испытанной человеческой практике»[13].
В это время П.И. Козлову в его кустарной мастерской помогал старший сын Николай. По рассказам я знаю, что в кирпичном флигеле во дворе дома варились в том числе и знаменитые тянучки. Намучившись, Николай, бывало, засыпал прямо над кастрюлями со сладостями; так нелегко доставалась эта работа в мастерской.
В фонде областного архива сохранилось удостоверение, выданное 17 апреля 1926 г.: «Предъявитель сего кустарь-одиночка по кондитерскому производству гр. Козлов Петр Иванович, проживающий по Пушкинской 19 [иногда так значился адрес дома - И.М.], зарегистрирован в Кустпромсекции ТГСНХ от 17 апреля 1926 года.» и бланк-заявление, заполненный рукой П.И. Козлова 30 ноября 1926 г.: «На основании декрета Совнаркома от 7.7. 1921 года и Постановления Тульского Губисполкома прошу зарегистрировать мое предприятие... по выработке конфект разных сортов, сухарей, кекса, пряников и пр. ... Число наемных рабочих - нет, учеников - нет, число членов семьи, занятых работой - двое, время открытия предприятия - май 1926 года. Как велики оборотные средства предприятия - 150 рублей. Пользуется ли предприятие кредитами - не пользуется. Какое количество изделий предполагается выпустить на рынок в 6 месяцев вашим предприятием - все зависит от конъюнктуры рынка и заказов... Какое количество топлива и сырья потребно вам на 6 месяцев - уголь (...) - 30 пудов, уголь древесный - 10 пудов, приблизительно сахару - 130 пудов, муки - 13 пудов, патоки - 13 пудов». Из оборудования названы «два мраморных камня, печь и конфора».
Пережил дед и реальную угрозу оказаться в застенках НКВД. Первый раз на допрос его вызывали в связи с тульским арестом О.В. Волкова[14], затем в «архиереском подворье» оказался не только он сам, но и жена с дочерью. По воспоминаниям Волкова - это было где-то в начале 20-х годов, но если судить по отдельным деталям маминого рассказа, то случилось это скорее в начале 30-х. Хотели от деда золота. Мама предлагала золотые часы, но нужны были золотые монеты, слитки, которых у деда в помине не было. Сутки деду не разрешали не только лечь, но и сесть. Опухли ноги. Ничего не добившись, отпустили. По воспоминаниям мамы, баба Аня и в заключении не унывала, была спокойна, добродушна и всех утешала. Маму и бабушку заставляли мыть полы. С ужасом и отвращением мама рассказывала, что однажды увидела на своей синей бостоновой юбке вошь.
В конце сорокового года или в начале сорок первого дед продает дом на Хлебной пл. спортивному обществу «Спартак» и покупает часть дома на улице Коммунаров, напротив ликеро-водочного завода. Дом выходил торцом на улицу, а основной своей частью - в Третий проезд, который и был адресом. Привычно было говорить «в Проезде».
Кондитерская «деятельность» деда в этом доме была уже в рамках семейного угощения или заказов знакомых. Заказывали торт по случаю чьего-нибудь торжества, или дед по своей инициативе сооружал кому-нибудь торт в подарок. Я хорошо помню процесс создания торта после того, как уже готов бисквит. Как замешивалось тесто — это осталось вне моего внимания и, странно, совсем не помню, где выпекался бисквит. Зимой, видимо, в печке, где была плита за закрывающимися дверцами, создающими духовку. А летом? Форма для бисквита была круглая, металлическая, темная от долгого использования с вертикальными бортами высотой сантиметров 5-7. По-моему, она, как и куличные формы, застилалась промасленной бумагой.
Желтый, душистый и рыхлый бисквит разрезался на три слоя. Каждый слой промачивался ромом или светлым вином с сахаром. Потом промазывался значительным слоем сливочного крема (заварной в смешении со сливочным маслом; причем дед обращал внимание, что крем кладется в размягченное масло, а не наоборот, чтобы крем не «закудрявился»). Верхний бисквит снаружи также покрывался слоем крема, разравнивался длинным ножом, а затем украшался. В фунтик из пергамента вставлялись металлические конические трубочки (наконечники) с различными прорезями. Сминая фунтик, дед вырисовывал разные орнаменты на торте. Завершалась работа созданием роз. В левой руке на вилке диди Пети держал кусочек бисквита, а правой окружал этот кусочек (из фунтика с узкой прорезью) кремовыми лепестками; получалось это у него очень ловко - белые, розовые, желтоватые розы с тонкими, изящными лепестками, чуть отогнутыми наружу, были совсем живыми! Затем дед аккуратно сажал розы на торт. Бока торта тоже обмазывались кремом, который наносился несложным орнаментом.
Хорошо помню, что на свое 80-летие (в 1954 году) диди Пети делал торт, помню как восторгалась им пришедшая на следующий день моя любимая учительница истории Людмила Михайловна.
Я, мои родственники и наши друзья помним божественный вкус дедовских тортов. Несмотря на материальные трудности, он никогда не употреблял маргарин, только сливочное масло, (редко, когда магазинный торт попадался вкусный, мы говорили: «Пахнет, как дедовский»). Помним неповторимый вкус и запах тянучек, ирисок, крем-брюле...
Иногда, когда позволяли средства, дед обращался к своему привычному творчеству. Почему-то помнится, чаще это происходило летом. «Свóрим одноé крембрюлéвую?», - любил пошутить диди Пети и брался за свою медную кастрюлю с круглым дном, направляясь к печурке, построенной папой во дворе. Дед варил молоко с сахаром, ванилью, разливал густую массу на кусок мрамора и перво-наперво созывал, внуков, нас на соблазнительную, с его точки зрения, приманку выпить сладко-молочную жидкость. Это нам не нравилось, все ждали «основную продукцию»...Обрезки были всегда наши! Вот это уже настоящее лакомство.
Уже в очень солидном возрасте дед был приглашен для обучения молодых кондитеров в Щекино. Какое-то небольшое время он преподавал там, видимо, на каких-то курсах (может быть, повышения квалификации). Приблизительно в это же время пригласили деда кондитером (наверное, консультантом, судя по возрасту) на корабль, плывущий на Шпицберген. Он согласился, но медицинская комиссия забраковала деда по поводу какого-то затемнения в легком.
С 1952 по 1957 год я училась в Москве. У меня сохранились два письма деда ко мне в общежитие, одно из них, от 15 марта 1957 года:
«Здравствуй, милуха - Ируха! Ну, как у тебя прошла масленица? У нас с блинами. В субботу ели блины Лавровы, Сергей Иванович и мы - в трех! Выпили кисленького - сиречь водочки; пили и за твое здоровье и успехи, настоящие и будущие».
Рассказывает, что был приглашен на выставку кулинарии в Щекино и проводил там техминимум для поваров-кондитеров. «Можно бы и хочется продолжать в этом направлении, да сказываются мои «семнадцать» лет! Чувствую, что слабею с каждым днем, так и тянет на постель «удариться головой о подушку...» Кончилась, видно, моя масленица, а потому естественно наступает пост, а насколько он будет продолжителен известно одному Богу, которому я верил и особенно теперь верю. Да разве я один «мизерикон» верую в Него, а припомни-ка слова, (которого поэта - писателя ты должна знать): «С Господней стихией царям не совладать!» Как сильно и верно сказано!
Пока же Господь терпит мои грехи, и по милости Его я живу, или, вернее, доживаю свой век, в сносных условиях, многие и много хуже. А мои переживания и несчастья - это было испытанием Божьим, как мне сказал милый и благочестивый священник о. Василий Архангельский, да оно так и есть. Не буду продолжать об этом, не желая тебя настраивать на грустные мысли. Начну о другом - о пенсии, которую я должен получить, если скоро не умру, то добьюсь решения в свою пользу».
До 1917 года и в советское время Петр Иванович Козлов трудился немало. Однако справок необходимых не накопил. В результате с 1917 по 1959 или 1960 годы дед не получал от государства ни копейки. Вот и в этом письме он рассказывает, что свидетельские показания Собес не принимает в расчет, что написал дед в газету «Коммунар», что собирается пойти к редактору для беседы, надеется на опубликование и на положительное решение всех хлопот.
Хлопотал дед о пенсии совсем не потому, что мои родители-музыканты получали скромную зарплату. Ему очень хотелось иметь самостоятельный доход, собственные деньги. Только после смерти сына Николая невестка Екатерина Сергеевна (ляля Катя), знающая порядки и лазейки - бухгалтер с большим опытом, работавшая во многих учреждениях, добилась для деда пенсии «по потере кормильца». И стал он, наконец, получать... 20 рублей. Основные статьи расхода составляли четвертинки водки, которая настаивалась на березовых почках для угощения друзей, а также сахар для домашних кондитерских дел. Периодически дед доставал откуда-то тканевый мешочек, вручал его и деньги кому-то из нас, внуков, и посылал за килограммом сахара. По возвращение мы всегда слышали: «За сахаром в Москву что ли ездили?!», - что означало слишком долгое ожидание, даже если это было совсем скоро, и приступал он к варке смоквы.
Из разных ягод нашего сада, по моему дилетантскому мнению, варилось густое варенье, выливалось на мрамор, провяливалось, подсыхало, резалось на плоские ромбики и обваливалось в сахарном песке. Было очень вкусно! Что-то вроде мармелада, но гораздо круче, кисло-сладкого вкуса.
В свои 85-86 лет дед еще возвращался к делу своей жизни - кондитерскому мастерству. Свой последний торт смастерил на свадьбу внучки Жени, то есть в 87 лет!
У деда был светлый разум до последних дней. Он со свойственным ему юмором говорил: "Умирать не так страшно, как трудно без привычки..."
Умер Петр Иванович Козлов 29 августа 1966 года в возрасте 92 лет.
Судьба деда вобрала в себя и отразила все этапы многострадальной России, все ее бесконечные переломные моменты, ее беды и ее радости. Всякое пришлось на жизнь деда - и мирная дореволюционная пора, и революция, и репрессии, и голод, и нэп, и Отечественная война, и Победа, и послевоенные трудности. В жизни его, пожалуй, больше горького, чем сладкого... Но сладкое - незабываемо!
Примечания:
[1] В конце XIX-нач. XX в Москве было несколько кондитерских магазинов «Флей» (на Кузнецком мосту, ул. Неглинная, Пречистенка), принадлежавших торговому дому «Торопов К.Д. и Кº».
[2]Тульская молва. 1908. 6 апр.
[3] Тульская молва. 1908. 23 нояб.
[4] Тульский листок объявлений. 1909. 10 дек.
[5] Тульская молва. 1913. 27 июля.
[6] Тульское утро. 1913. 21 нояб.
[7] Мамонтов Всеволод Савич (1870-1951) - третий сын знаменитого купца, строителя железных дорог, мецената С.И.Мамонтова. Окончил юридический и математический факультеты МГУ. В 1890-е годы был директором правления Московско-Архангельской железной дороги, в 1909-1912 гг. - гласный Новосильского уездного земского собрания. С апреля 1917 по август 1918 гг. был начальником Тульской городской милиции. Заядлый охотник и кинолог В.С. Мамонтов страстно любил животных. Прим. в 1918-1928 гг. по протекции Я.И. Бутовича был управляющим Тульской государственной конюшней. С конца 20-х годов до 1946-1948 г. был неизменным судьей по борзым и гончим собакам на московских выставках. Увлечение охотой, собаками и соединило Всеволода Саввича с П.И.Козловым. В 1948 г. был назначен хранителем музея в Абрамцево, бывшей усадьбе Мамонтовых, где прошло его детство.
[8] Раевский Сергей Петрович (1907-2004), гидрогеолог, из дворян Тульской губернии, его отец владел имением в с. Никитское Епифанского у. (ныне Куркинский р-н), был земским врачом. В 1930-е г. С.П. Раевский был репрессирован, ссылку отбывал в Воркуте. Был хорошо знаком с В.С. Мамонтовым, другом П.И. Козлова. О своем роде и себе подробно рассказал в воспоминаниях, фрагмент которых, имеющий отношение к Богородцикому и Епифанскому у. публиковался в «Тульских известиях» (см. газ. 1993 г. за 30 нояб. 1- 4, 7, 9 дек.). После этой публикации между И.Ф. Макаровой и С.П. Раевским завязалась переписка. Отдельной книгой воспоминания вышли в 2005 г. См.: Раевский С. П. Пять веков Раевских. М. : Вагриус, 2005. 592 с. [прим. ред.]
[9] Волков Олег Васильевич (21.01.1900—10.01.1996) писатель, переводчик, публицист. В 1928 г. был арестован и отправлен в лагерь на Соловки. Спустя год лагерный срок заменили на высылку в Тульскую губ. Жил в Ясной Поляне. Бывая в Туле, познакомился с П.И. Козловым, был частым гостем в его доме. В своем автобиографическом романе П.И. Козлову посвятил несколько страниц (см. Волков О.В. Погружение во тьму. М., 1992. С. 100-110.), где достаточно подробно описано их совместное времяпровождение, даны некоторые характеристики самого Петра Ивановича и членов его семьи, рассказывается о трагической гибели среднего сына Юрия.
[10] Свекловичная патока.
[11] См.: Тул. биографич. словарь. 1996. Т.2. С. 118.
[12] Демидов С.И. Тула. Центральная часть города: справочник- путеводитель Тула, 1996. Ст. 74.
[13] Волков О.В. Погружение во тьму. С.103.
[14] Там же.
Библиографическая ссылка:
Макарова И.Ф Страницы жизни тульского кондитера / И.Ф. Макарова // Тульский краеведческий альманах. - 2011. - №8. - С. 170-179
Комментариев нет:
Отправить комментарий