Памяти учителей: легенды тульского филфака (к 85-летию Г.И. Лубянской и 80-летию Т.М. Макаровой)

Д.А. Романов

1

Трудно представить себе людей более непохожих, чем Галина Ивановна Лубянская и Татьяна Михайловна Макарова. И вместе с тем на протяжении почти четверти века они олицетворяли собой факультет русского языка и литературы Тульского педагогического института (затем – университета) им. Л.Н. Толстого, работали бок о бок, служили одному делу и своей разносторонностью воспитали не одно поколение тульских учителей-словесников.

Строго академичная, эмоционально сдержанная, спокойная и ровная во

всех ситуациях Г.И. Лубянская тяготела к теоретическому осмыслению литературы и видела в ней мощный воспитательный потенциал гражданственности. Ярко эмоциональная, импульсивная, эксцентричная и артистичная Т.М. Макарова ценила в литературе воплощенную жизненную практику, которая учит самим процессом приобщения к ней.

Галину Ивановну привлекала современность, она была не чужда идеологичности и давала всегда строго взвешенные оценки любым фактам, стараясь избегать субъективных и уязвимых по индивидуальным предпочтениям суждений.

Татьяна Михайловна, наоборот, воспринимала литературу как свою «личную вотчину», не боялась частных пристрастий, индивидуальных симпатий и антипатий, могла быть резкой и временами не терпела чужого мнения.

В тогдашней студенческой жизни филфака ТГПИ важное место занимала газета «Наша жизнь», которая размещалась на огромной стене перед 19-й аудиторией. С пола до потолка и от двери до стены эта газета составлялась из ватманских листов, на которых каждая студенческая группа и каждый студент по своему желанию могли поместить статью, стихотворение, любой литературный фрагмент собственного сочинения. Не чуждались этого и преподаватели. Споры, разгоравшиеся вокруг новой книги популярного автора, нового кинофильма, нового спектакля Тульского театра были вполне живыми и содержали гораздо больше полемических моментов, чем современные студенческие периодические издания, несмотря на то, что государственный плюрализм мнений тогда не был провозглашен и принят. Галина Ивановна всегда внимательно следила за этической и эстетической стороной студенческого творчества. Она была обладателем безупречного литературного вкуса, педантичным в своих подходах и оценках. Ее статьи отличала предельная фактологическая точность, бережное и скрупулезное отношение к материалу, соразмерность и обязательная уместность в общем контексте газетной композиции. Татьяна Михайловна была отчаянным полемистом и предпочитала «взрывать» общественное мнение необычными суждениями и поступками. Одним из излюбленных ее приемов было брехтовское «остранение» излагаемого материала, что заставляло «сиять заново», казалось бы, хорошо знакомые тексты, имена и события.

Руководимый Татьяной Михайловной студенческий театр «Зеленая лампа» в своих спектаклях обязательно оставлял место для голоса зрителя. Как правило, после подготовленного заранее представления наступало время для обмена мнениями, чтения стихов, возможности высказать свою позицию по важным вопросам литературы и искусства вообще. Именно в это время «Зеленая лампа» объединяла присутствующих едва ли не сильнее, чем в ходе

самого спектакля.

Грянувшая в середине 1980-х годов перестройка общественной жизни принесла с собой ту свободу, о которой многие мечтали на протяжении десятилетий. И каждый преподаватель факультета в ту эпоху пытался донести до студентов то, что по идеологическим соображениям оставалось за границами лекционных курсов и семинаров в предшествующее время. Как ярко и самобытно проявились преподавательские таланты в эти годы! Г.И. Лубянская активно занялась вопросами эстетической теории и оживила на своих спецкурсах и спецсеминарах многие забытые страницы отечественной поэтической лирики XX века. При этом она не изменила своим предпочтениям и в период громогласной свободы слова продолжала высоко ценить (и убеждать в собственном мнении!) спокойное, взвешенное слово русской классики. Кроме авторов XIX в., она любила Н. Асеева, Э. Багрицкого, В. Луговского, Н. Тихонова, В. Соколова, Б. Слуцкого, М. Светлова, А. Твардовского. И не променяла их на кумиров нового времени. Вспоминается, как в начале 1990-х она спокойно и душевно читала строки В. Соколова:

Вдали от всех парнасов,

От мелочных сует

Со мной опять Некрасов

И Афанасий Фет.

Они со мной ночуют

В моем селе глухом.

Они меня врачуют

Классическим стихом.

Звучат, гоня химеры

Пустого баловства,

Прозрачные размеры,

Обычные слова.

И хорошо мне... В долах

Летит морозный пух.

Высокий лунный холод

Захватывает дух.

Получив такую возможность, Т.М. Макарова с увлечением стала читать спецкурсы, посвященные русскому и зарубежному искусству, сопровождая преподавание использованием огромного числа сделанных своими руками прекрасных слайдов. Здесь были северные русские монастыри, храмы Вологды и Великого Новгорода, соборы Ярославля и Владимира. Из ее уст звучали глубоко продуманные, серьезные искусствоведческие комментарии, опиравшиеся на проштудированные исследования о зодчестве, живописи и скульптуре. Особое место на этих занятиях уделялось русским картинам – в традиции от иконописи до работ Виктора Попова и Дмитрия Жилинского. Рассказы сопровождались чтением собственных стихов:

Мы вечно пропускаем красоту.

Все время нам то холодно, то жарко.

То разговор, то просто недосуг,

         То мы спешим – и все идет насмарку.

И мы себе клянемся второпях:

Ко всем чертям! Я вырвусь, я уеду.

Я нагляжусь на небо в облаках –

На будущей неделе или в среду.

Но красота – как вешняя вода:

То, что сейчас мы с вами проглядели,

Мы не увидим больше никогда.

Ни в среду. Ни на будущей неделе.

1990-е годы стали и для Галины Ивановны, и для Татьяны Михайловны поздними годами творческого расцвета. Выходили их исследовательские книги, научные и методические статьи, хрестоматии. Со студентами можно было говорить много и обо всем. Только жаль, что границы человеческой жизни так неумолимо отмерены.

2

Галину Ивановну Лубянскую на фоне преподавателей тогдашнего филфака ТГПИ отличала особая академичность — как проведения занятий, так и облика в целом. Входя в аудиторию и просто находясь в коридорах родного учебного корпуса на Менделеевской, она в хорошем смысле слова «несла» себя, «шествовала», будучи чужда суетности, поспешности, скороспелости и необдуманности выводов. За внешней аскетичностью и подчеркнутой серьезностью, отсутствием эмоциональных всплесков и ровной доброжелательностью ко всем скрывался глубокий, напряженно развивающийся внутренний мир. Это прекрасно чувствовали студенты, а потому занятия, проводимые сначала доцентом, а потом профессором Г.И. Лубянской, посещались абсолютно всеми будущими филологами. Их не принято было пропускать.

На протяжении всей жизни Галина Ивановна преподавала введение в литературоведение на первом курсе и теорию литературы — на пятом. Разумеется, она периодически читала курс русской литературы советского периода, вела спецсеминары по русской поэзии XX в., но основным родом ее занятий была именно теория литературы — наука об анализе художественного произведения, наука, формирующая у студентов навыки обобщения, сопоставления и умения делать обоснованные, продуманные выводы о месте того или иного литературного произведения в контексте развития отечественной и мировой литературы.

Книги Галины Ивановны, наиболее известные современному читателю («Три лика лирики», «Разноликая лирика», «Типология стилевых течений русской лирической поэзии»), как и ее докторская диссертация, посвящены трудному делу системного подхода к фактам литературы.

Нужно отметить, что Галина Ивановна умела, выстраивая типологические схемы и сетки, сохранять и охранять живую ткань литературного текста и доносить до студентов ту важную мысль, что произведение искусства «делается» автором по определенным законам, но при этом стыки и швы авторского мастерства должны быть незаметны, потому что главная функция литературы — вызывать эмоциональный отклик, будить переживания, а в конечном итоге — учить человека. Профессор Лубянская разделяла мнение академика Д.С. Лихачева об особом «учительном начале» русской литературы и великолепно этот тезис иллюстрировала всей своей научной и педагогической деятельностью. При этом она могла подниматься до подлинных высот исполнительского искусства, когда подтверждала свои идеи чтением художественных произведений (особенно поэтических). Кто слушал ее лекции о единстве со- держания и формы лирического произведения, тот никогда не забудет ее блестящего чтения стихотворений Г. Гейне, причем читала она их и в оригинале — на немецком языке — и в блистательных переводах на русский язык поэтов XIX и XX веков.

Профессор Лубянская никогда не снижала планку своих профессиональных требований и не опускалась до банального популяризаторства. Она с одинаковой серьезностью говорила с первокурсниками, только входящими в творческую лабораторию литературоведа, и с выпускниками филологического факультета, отделенными от исследовательской или преподавательской деятельности всего одним шагом.

Галине Ивановне принадлежит целостный типологический план анализа художественного произведения, который актуален до сих пор, включавший обязательное выявление тематики, проблематики, идейного содержания, деталей предметной изобразительности, композиционных и сюжетных особенностей, языковой выразительности и версификационных характеристик произведения. При всей логичности и простоте этого подхода ни в одном учебнике по теории литературы он не дан с такой ясностью и четкостью, как это было в лекциях профессора Лубянской. Во многом тот высокий уровень литературного образования в Тульской области, которым отличались 70-е — 90-е гг. XX в., являлся заслугой именно Г.И. Лубянской, подготовившей большинство учительских кадров нашего региона.

Сфера научных интересов профессора Лубянской связана с теоретическим исследованием подходов к лирическому тексту. Готовя докторскую диссертацию, Г.И. Лубянская обращалась за советами и необходимыми отзывами к отечественным ученым первой величины. Она делилась со студентами мыслями, высказанными в частных разговорах тогдашним заведующим кафедрой теории литературы МГУ профессором Г.Н. Поспеловым, авторами известных всей стране книг о лирике Т.И. Сильман и Л.Я. Гинзбург. Всех этих людей она знала лично. И ее докторская диссертация, защищенная достаточно поздно, прошла настоящую научную апробацию в диалогах и спорах с лучшими учеными того времени. Литературоведа-теоретика такого уровня в Тульском педагогическом институте ни до, ни после Г.И. Лубянской не было.

Весьма оригинальными были взгляды профессора Г.И. Лубянской на проблемы художественного метода. Здесь сфера ее литературоведческих интересов пересекалась с общей эстетической теорией — не случайно, что в конце жизни Галина Ивановна стала основателем кафедры мировой и отечественной культуры в Тульском педагогическом университете и с неизменным успехом читала в 90-е годы основы эстетики и эстетическую теорию на разных факультетах родного вуза.

По мнению Г.И. Лубянской, любой художественный метод (от наивного

реализма античности до диалектического реализма Т. Манна) мог быть охарактеризован как синтез четырех составляющих: отбора жизненных явлений для произведения, воспроизводимого эстетического идеала, способа обобщения (типизированного или индивидуализированного) и характера воплощения (системы распространенных жанров). Действительно, и реализм, и романтизм, и сентиментализм, и натурализм — все течения искусства имеют уникальный характер соединения четырех названных параметров.

Галина Ивановна обладала прекрасно организованным, подлинно научным сознанием, ясным логичным умом, и те ее ученики, которые восприняли ее уроки, могли «поверять алгеброй гармонию», не разрушая последнюю. А это совсем не простое умение…

Любая эстетическая теория рано или поздно походит к понятию стиля.

На протяжении всего XX века об этот термин было сломано не одно научное копье. И до настоящего времени единого подхода к стилю так и не выработано. Профессор Г.И. Лубянская полагала, что можно говорить о факторах, относящихся собственно к стилю (она называла их стилевыми), и факторах, предопределяющих стиль, как бы ложащихся в его основу (они именовались стилеобразующими). Вполне естественно, что особенности языка литературного произведения, уникальность его композиции, образная система являются важными характеристиками стиля, однако такой подход отрывает стиль от содержания. Галина Ивановна учила своих студентов тому, что все названное невозможно без идеи и проблемы, которые, собственно, и рождают литературное произведение.

Литература обязательно чему-то служит, в противном случае ее существование ничем не оправдано: она превратится в пустое позерство, проявление индивидуальных способностей, отделенных от интересов других людей. Настоящей литературе это не может быть свойственно. Опыт постмодернизма, который Галина Ивановна, к счастью, уже не застала, показывает, насколько бедна литература, создаваемая только ради красивости. Ее в конце концов перестают воспринимать. Именно с этим связано ослабление интереса к современной литературе у нынешних читателей.

Литература создается человеком и для человека. При этом, какой бы отвлеченной, иллюзорной и возвышенной она ни была, литература должна служить человеку, пробуждая в его душе, по словам Пушкина, «чувства добрые». Из книг и лекций профессора Г.И. Лубянской эта мысль выводится вполне очевидно. Тот гуманизм, о котором сейчас достаточно много говорят и которого нынешнему обществу так не хватает, был для профессора Г.И. Лубянской не призрачной материей, а вполне реальным явлением, встроенным в научную и жизненную позицию.

3

Татьяна Михайловна Макарова обладала особой харизмой, складывавшейся из ее необычной преподавательской манеры, поведения, внешнего облика и событий жизни, которые она не делала тайной от студентов. Она родилась в старом русском городе Серпухове 25 мая 1935 г. Небольшой дом ее семьи, который и до сих пор существует, расположен недалеко от стен Высоцкого монастыря. И в детстве Татьяна Михайловна часто бывала на монастырском холме и на всю жизнь сохранила любовь к этому месту. Спустя годы, она писала:

Я выросла у ног монастыря,

Таинственного, древнего, седого.

Осколками крестов вверху горя,

Он был, как честно сказанное слово.

Мы бредили о дальних городах

И, бойко расширяя кругозоры,

Мы изучали с циркулем в руках

Чужие саркофаги и соборы.

А после от прославленных колонн

И от дворцов, рассчитанно великих,

Мы шли сюда, на этот бледный склон,

Заросший лопухом и повиликой.

На этот склон туристы не идут.

И в тени куполов, седой и синей,

Не знаем мы, чего мы ищем тут —

Свое ли детство, детство ли России.

Детство Татьяны Михайловны было далеко не беззаботным, потому что ее отец — крупный деятель военной инспекции Красной армии — в 1938 г. был арестован и погиб в недрах тюрем НКВД. Бабушка и мать Татьяны Михайловны уничтожили все его фотографии. А с тех, что сохранили, срезали ножницами зеленый мундир с большими ромбами, оставив только лицо. Впоследствии Татьяна Михайловна показывала такую фотографию своего отца, представлявшую собой одно вырезанное лицо.

Она обладала удивительными способностями и интересом к учебе, но, окончив школу с отличием, к сожалению, не могла, как дочь репрессированного, поступить ни в МГУ, ни в Ленинский педагогический. Татьяна Михайловна окончила филологический факультет МОПИ им. Крупской. Она с увлечением вспоминала о годах, когда в стенах московского филфака процветало студенческое творчество во всех видах. Татьяна Михайловна писала стихи в стенную газету, а также рецензии на спектакли московских театров. Театр она очень любила, но эта любовь, как и все в личности и творчестве Татьяны Михайловны, была крайне неординарной и отмеченной печатью ее яркой индивидуальности. В частности, она рассказывала о том, что знаменитейший спектакль «Мария Стюарт» с А.К. Тарасовой в главной роли, перед которым благоговела вся страна, ей очень не понравился. Она написала довольно ядовитую статью об игре первой актрисы страны, что стало поводом для разбирательства на комсомольском активе МОПИ.

Окончив институт уже в «вегетарианские» годы, Татьяна Михайловна получила возможность поступить в аспирантуру. Научной альма-матер для

нее стал МГПИ им. Ленина. Научным руководителем Татьяны Михайловны

была очень известная исследовательница зарубежной литературы — профессор З.Т. Гражданская. В аспирантуре МПГИ Татьяна Михайловна слушала выдающихся ученых, из лекций которых очень многое почерпнула для своей будущей преподавательской деятельности. Античную литературу преподавал А.Ф. Лосев, а литературу первой четверти XIX в. — У.Р. Фохт. С аспирантских времен Татьяна Михайловна полюбила в равной степени как зарубежную, так и русскую литературу. Она вспоминала, что профессор Фохт, который писал в то время свою знаменитую книгу о Лермонтове, обсуждал с аспирантами очень многие ее страницы.

Татьяна Михайловна никогда не стремилась к получению обязательных и сиюминутных результатов ни в научной деятельности, ни в карьере, поэтому по окончании аспирантуры диссертацию она решила не защищать, а подождать, поработать в каком-нибудь институте, накопить опыт преподавательской деятельности. К тому же, ее живая творческая натура требовала работы в аудитории со студентами, а также и внеучебных занятий, связанных с любимой литературой.

По окончании аспирантуры Т.М. Макарова была распределена преподавателем в Барнаульский педагогический институт и, не задумываясь, уехала в Алтайский край. Здесь, по причине отсутствия дипломированных кадров, она преподавала все: от русского устного народного творчества до литературы Возрождения. Впоследствии Татьяна Михайловна вспоминала, что годы пребывания в Барнауле очень много дали ей как педагогу. В частности, она говорила, что именно там, при нехватке учебников и методических пособий, она поняла, что студент должен записывать лекцию как можно полнее, чтобы потом успешно подготовиться к экзамену. Это преподавательское кредо «дать студенту записать» она пронесла через всю жизнь. И всегда говорила: «Если вы не успеваете, просите меня повторить».

В Барнауле сложилась та ее доверительная система общения со студентами, которая была залогом успеха педагогической деятельности. Тогда же впервые возник литературный театр.

В середине 60-х годов Татьяна Михайловна переезжает в Тулу под крыло тогдашнего ректора педагогического института Н.И. Шмаракова. Здесь Татьяна Михайловна с увлечением отдается преподавательской и воспитательной деятельности. К сожалению, часов русской литературы ей не хватило, а вот зарубежной было предостаточно. С этой поры начинается золотое время зарубежного цикла на тульском филфаке, когда его преподают два замечательных человека: Татьяна Михайловна Макарова и Рафаэль Соломонович Шнейдерман. Оба они не имели научной степени и к ней не стремились. Уговорами и угрозами ректор института и тогдашний заведующий кафедрой литературы профессор М.П. Николаев заставили Макарову и Шнейдермана возобновить научные занятия.

Татьяна Михайловна защитила диссертацию, посвященную творчеству замечательного немецкого писателя Б. Келлермана. Ее руководитель З.Т. Гражданская уже на пятисотой странице текста едва сумела остановить бойкое перо ученицы. Кандидатская диссертация в 500 страниц в те времена была редкостью. Ее с трудом приняли к защите. Оправданием служило только то, что романы Келлермана еще не были переведены на русский язык, и в диссертации давался оригинальный немецкий текст с переводами самой Татьяна Михайловны, что существенно увеличивало объем. Но по-настоящему дело было не в этом.

Именно в 1960-е гг. сложился особый научный стиль Татьяны Михайловны. Это стиль детального и подробного анализа художественного произведения. Он блестяще представлен в ее известной книге-комментарии «Читая “Фауста”». Тщательности и скрупулезности научного подхода Татьяна Михайловна училась у высоко почитаемого ей В.Д. Днепрова. От него же она восприняла интерес к художественному методу как основе всех идейных и формальных линий литературного произведения. Все, кто учился у Т.М. Макаровой, знают, как важно для нее было, в рамках какого художественного метода творил тот или иной автор — английский романтизм Байрона и Шелли; немецкий романтизм Гейне, перерастающий в реализм; зрелый критический реализм Бальзака; натурализм Золя; диалектический реализм Т. Манна; социалистический реализм А. Барбюса; революционный реализм Б. Брехта и П. Неруды.

Лекция, посвященная методу, в ее преподавательской системе всегда предшествовала литературным персоналиям и занимала далеко не один час. И это было очень важно для потенциальной исследовательской деятельности учеников, потому что позволяло видеть за страницами художественного текста (нередко весьма своеобычными и оригинальными) проявления закономерностей, поступь литературно-художественного процесса, от которого ни одному автору невозможно уйти.

Татьяна Михайловна была очень последовательна в своих предпочтениях, и перестройка не изменила ее симпатий, — например, к Брехту. И в начале 2000-х она с упоением рассказывала о социалистическом реализме, о методе «остранения», о борьбе за социальную справедливость, о синтезе воздействующей силы слова, музыки, кинематографии и т.д. При этом нельзя сказать, что Татьяна Михайловна была человеком закостеневшим в своих предпочтениях, как раз наоборот: при верности предпочтениям, она охотно узнавала новое, и если это новое соответствовало ее убеждениям и вкусам, то приносила его в студенческую аудиторию. Так, наряду с отрывками из ленинских статей о партийной печати, где излагались основы высоко ценимого ею социалистического реализма, она охотно приводила высказывания Г. Паламы и рассуждала о религиозном учении исихазма.

В последние годы Татьяна Михайловна, не скрывая, говорила о своей любви к древнерусскому религиозному искусству, охотно читала собственные стихи из цикла «Камни России» и волновала души студентов дивными строками собственного сочинения, посвященными иконе «Спас Златые Власы», написанной в XIII веке:

В нем свирепствует мысль

под непрочною пленкой покоя.

Он бежит от людей, точно ведает цену потерь.

Эти кудри не тронуты женской

небрежной рукою,

Это чистое золото стынет в своей чистоте.

Стынет много веков, по ту сторону

плача и смеха,

Не нуждаясь уже в разрешающей легкости слов,

В тесно сжатых устах — отвращение

к райским утехам,

В потемневших глазах —

непрощенная горечь голгоф.

Но приходят девчонки,

безбожницы и зубоскалки,

И часами стоят, и уходят, о чем-то грустя…

Что им, баловням, боль?

И чего им, безжалостным, жалко?

Чем он их одарил — обожженного века дитя?

В конце жизни Татьяне Михайловне удалось, наконец, реализовать многие свои проекты, связанные с русской литературой. Она охотно руководила дипломными работами, посвященными творчеству любимого ею Достоевского; вместе со студентами проводила параллели оригинальных иностранных текстов и переводов. Наконец, она выпустила в свет три замечательных книги, содержащие ее глубокие комментарии к художественным текстам – «Читая “Фауста”», «Читая Шелли», «Читая Гомера». Увидели свет стихи Татьяна Михайловны, которые были напечатаны вместе с произведениями ее учеников в небольших университетских сборниках «Общежитие № 1» и «Общежитие № 2».

Удивительная творческая энергия, блестящая научная эрудиция, необыкновенная, как сейчас принято говорить, «креативность» – вот что отличало Татьяну Михайловну Макарову и что невозможно забыть никогда.

Литература:

1.      К 85-летию (1930) со дня рождения Г.И. Лубянской // Тульский край. Памятные даты 2015. Тула, 2015. С.122-131. Содерж: Райхлина Е.Л., Романов Д.А. Любить человека; Труды Г.И. Лубянской; Литературы о ней / Сост. Ю.В. Иванова, М.В. Шуманская.

2.      Романов, Д.А. «Я выросла у ног монастыря…»: в ТГПУ им. Л.Н. Толстого открылась вы ставка, посвященная 80-летию со дня рождения Татьяны Михайловны Макаровой // Молодой коммунар. 2015. 26 мая.

Библиографическая ссылка:

Романов Д.А. Памяти учителей: легенды тульского филфака (к 85-летию Г.И. Лубянской и 80-летию Т.М. Макаровой) // Тульский краеведческий альманах. - 2015. - Вып. 12. - С.186-194.